Арка вторая: "Башни в небесах"
Шрифт:
— Мы менестрели, а не наёмники, — возражает второй. — Ладно, прибрать то, что плохо лежит, или попугать на ночной дороге паломников, но убивать…
— За хорошую денежку можно иной раз и ручки запачкать, — пожимает плечами первый. — Но ты прав: заплатят за них, или нет — неизвестно. С Домами связываться — себе дороже. Могут и концы в воду устроить исполнителю.
— Может, просто пуганём? — предложил второй. — Пусть знают, что на дороге не только куспидаты звенят, но и железо!
— Не стоит, — не соглашается первый. — Мало ли, как дело обернётся. Тут надо либо всех валить, чтобы свидетелей не осталось, либо не светиться, чтобы по дороге слух не пошёл, мол, «Развесёлые менестрели» не только с лютнями, но и с кинжалами выступают.
— Я видел в полумиле отсюда костёр вставших на ночлег орков-дембелей, — сказал второй. — Они возвращаются домой со службы и за десятку намнут бока кому угодно. Кроме того, они наверняка уже настолько пьяные, что даже не вспомнят, кто их нанял.
— А вот это хорошая мысль! — согласился первый. — Пойдём-ка, поболтаем с этими орками.
* * *
— Мне кажется, я что-то слышала… — приподнялась в постели Завирушка.
— Да спи ты, почудилось, — проснувшаяся Фаль расправила уши, прислушалась, пожала плечами и улеглась обратно.
— Как будто кто-то вскрикнул.
— Некому тут кричать, ночь на дворе. Спи давай. И постарайся поменьше сучить ногами во сне!
— Я не могу, это же во сне! А ты каждый раз, как поворачиваешься, щекочешь мне пятки ушами!
— Ничего не могу поделать! Носки надень!
— В носках жарко!
Девушки ещё немного повозились, тщетно пытаясь устроиться поудобнее вдвоём на узкой откидной койке, но потом благополучно уснули.
О бренном существовании четверых очень отважных и очень пьяных орков-дембелей, опрометчиво засевших с целью разведки в густых и сочных кустах на опушке, утром могли бы напомнить только обломки брони в куче навоза, оставленной реликтовым ленивцем. Но желающих в нём рыться не нашлось.
* * *
— Что за дым на горизонте? — спросил табакси на очередном привале, когда все разбежавшиеся по кустам (девочки направо, мальчики — налево) вернулись обратно к фургону.
— Это, — сказала задумчиво Спичка, — не что иное, как Жерло. Дварфовский город и технологический центр континента. Там была откована моя секира, там правит Дом Камарут — единственный дварфовский Дом Демиургов.
— Это твоя родина? — спросила Завирушка.
— Не вполне, — покачала головой дварфиха, — но у меня с ним многое связано.
— И как там относятся к эстрадным зрелищам? — спросил Пан. — Дварфы — народ строгих нравов.
— Только в рабочее время. Мои соплеменники умеют работать, но такой бурной ночной жизни, как там, вы не встретите даже в Корпоре.
— А главное, — сказал недовольно жмурящийся на яркое солнце Полчек, — Дом Камарут там влиятельнее Дома Теней. И если дварфы захотят на нас смотреть, то на лицензию им будет плевать.
— Если, — вздохнул Пан. — Если… Как же было хорошо, когда у нас был определённый, отрепетированный репертуар! Эта безудержная импровизация меня пугает!
— Просто тебе надо в ней участвовать! — обнимает его за лохматую шею Фаль. — У нас с Завирушкой как раз появилась отличная идея.
Город, вырастающий по мере того, как фургон катится по дороге, выглядит строго и торжественно. Бардак Смутного Времени его почти не коснулся. Сами дварфы были слишком заняты работой — оружие, производимое на фабриках Жерла, охотно разбирали все стороны конфликта, — а дураки, желающие пограбить богатый город, убеждались, что бородачи умеют не только делать оружие, но и им пользоваться. Высокие крепкие стены оснащены впечатляющим арсеналом «перечниц» — толстоствольных картечных пушек, каждая из которых стоит целое состояние, но зато может одним выстрелом смести с поля боя штурмовую фалангу.
Построенное в имперские времена Жерло впечатляет до сих пор — в отличие от полудеревянного и несколько легкомысленного Порта Даль, здесь всё сделано из основательного крепкого камня. Может быть, архитектура мрачновата, но в величественности ей не откажешь.
На въезде стража встретила реликтового ленивца с подозрением и долго рядила, какую брать въездную пошлину — как с быка или как с элефанта. Однако вмешательство Спички, направившейся в сторожку с бочонком эля подмышкой, уладило недоразумение, и плату взяли самую минимальную.
— С моими соплеменниками надо уметь разговаривать, — пояснила она, вернувшись без бочонка.
Под колёсами фургона загремела крупная брусчатка мостовых — незамощённых улиц в Жерле нет.
— Тут красиво, но как-то безжизненно, — сказала Завирушка, осторожно направляя ленивца вдоль улицы. — Где все?
— Работают, — ответила Спичка, забравшаяся во второе седло в качестве штурмана. — Туда сворачивай, эта улица к ярмарочной площади ведёт.
— Все работают?
— Ну да, а как ты думала? Работа — суть жизни дварфа. Утром он встаёт, одевается, расчёсывает бороду и принимается за работу. До вечера куёт, сверлит, точит, паяет, а потом снова расчёсывает бороду и идёт веселиться.
— А отдыхает он когда?
— Отдыхает? Дварф? — засмеялась Спичка. — Ну ты скажешь тоже. Не суди о дварфах по мне, я заблудшая душа, испорченная соблазнами внешнего мира.
— И что именно тебя так испортило? — смеётся Завирушка.
— Но-но, — отмахивается дварфиха, — я ещё слишком молода для мемуаров. Но вот что я тебе скажу: хотя Жерло и не центр культуры, как Всеношна или Корпора, артисты и менестрели тут неплохо зарабатывают. Сами дварфы горазды разве что застольные песни орать, чтобы эль легче лился, но любят, когда их развлекают, и готовы за это платить. Благо денег у них хватает — здешняя продукция развозится караванами по всему континенту. Так что вы постарайтесь, не запорите выступление, а я уж прослежу, чтобы с оплатой нас не обидели.
* * *
Ярмарочная площадь грандиозна. Даже весьма негабаритный фургон театра «Дом Живых», влекомый массивным ленивцем, на ней сразу потерялся. Ряды навесов и палаток, ларьков и прилавков и немалое пространство для уличных развлечений. Сейчас оно почти пустует, только небольшой расписной фургончик, запряжённый парой лошадей, расположился у края.
— Скоморохи? Менестрели? Цирк уродов? — деловито спрашивает дварф-распорядитель.