Аркадий Хренов. Прорываясь к Победе
Шрифт:
С косностью военачальников, живших прошлыми заслугами, пришлось бороться и Хренову, когда его учитель по ложному доносу был обвинён в измене Родине и расстрелян. Но даже в условиях общего страха и подавленности, насаждаемых «ежовщиной», Аркадий Фёдорович никогда не кривил душой, отстаивая свою точку зрения, чем бы это ему ни грозило…
Дальнейшая карьера Аркадия Фёдоровича протекала в инженерных войсках Ленинградского военного округа. Он был начальником отдела укрепрайонов штаба округа, а потом стал и начальником инженерных войск ЛВО.
Хренов опытным взглядом оценил недостатки Псковского и Нарвского укрепрайонов, которые, по его мнению, были ещё как-то терпимы,
***
Ленинградский военный округ. Псковский укрепрайон. Командующий Кирилл Мерецков, которого Сталин в узком кругу военных величал не иначе как «ярославским хитрованом», проверяет, как движется строительство новых ДОТов. Сопровождающие его командиры довольны увиденным: полоса укреплений растянулась на несколько километров, плотно взяв под контроль все ключевые направления. Начштаба округа расхваливает инженера, руководившего постройкой оборонительной линии: «На совесть сработано – никакой враг тут не пройдет!»
Но Мерецков морщится, инстинктивно чувствуя, что что-то тут не так. Он поминутно оглядывается на своего заместителя – начинжа Хренова, но тот нем как рыба, только плечами пожимает. Визируя карточку на очередное укрепление, Мерецков заметил, что на ней опять нет подписи начальника инженерного управления. «Что он углядел неладное? Вроде всё в порядке», – забеспокоился командующий.
Первым вышел из терпения начальник штаба округа:
– Кирилл Афанасьевич, Хренов опять не подписал акт! Что он себе позволяет? Это форменное свинство – после того как сам командующий визу наложил! Неслыханно…
– И вам, товарищ командующий, не советовал бы подписи ставить, куда попало, – по-прежнему глядя куда-то в сторону, спокойно промолвил Хренов.
– А я разрешения на подпись у своих подчинённых брать не обязан, – строго посмотрел на Аркадия Фёдоровича Мерецков.
– Так-то оно так, но мнение специалиста выслушать должны, – Хренов, вскинув брови, впервые твёрдо посмотрел в глаза командующего. – Или, может, я вам вообще тут не нужен? Гляжу – вы сами с усами, разберетесь. И товарищу Сталину очки вотрёте!
– Товарищ Хренов, прекратите паясничать, мы тут не в бирюльки играем, – начал было распаляться Мерецков, но быстро взял себя в руки и уже мягче спросил: – Ну чем ты недоволен опять, Аркадий Фёдорович? Ты посмотри, какая мощуга! Бронеколпаки, бетон – высший сорт! Да его из корабельных стволов не прошибёшь…
– А прошибать и не надо – просто обходи рядом и шуруй дальше хоть до самого Пскова!
– Что ты мелешь? Почему это? – снова начал раздражаться Мерецков.
– ДОТ крепок – это, положим, верно. Но бесполезен: посадка не выверена – всё на глазок, на авось, на отвяжись… Это вообще не ДОТ, а барсучья нора. Зачем так зарываться было? Да гляньте в центральную амбразуру – не видно ж ничего, кроме облаков на небе! Из него что, по самолётам стрелять будут или по уткам?
– Гладко на бумаге, да забыли про овраги! – Хренов показал рукой на правый фланг. – А второй ДОТ справа слишком высоко поднят, хотя он и без того на взгорке стоит.
– По проектным расчётам ошибок быть не может, всё несколько раз проверено, – вклинился в разговор руководитель строительства.
– Так оно, наверное, и хорошо? С высоты дальше видно, километра на полтора обзор увеличивается, – возразил Хренову начштаба, когда инспекция вернулась к ДОТу.
– Зато под самым носом ничего не видно – смотрите, какое огромное мёртвое пространство! – начинж попытался показать его размер рукой, но, увидев, что его не поняли, неожиданно приказал одному из сопровождающих красноармейцев:
– Товарищ боец, принесите «Дегтярёва»! – и, с улыбкой обернувшись к командующему, спросил:
– Не забыли ещё, как с этой машинкой управляться, а, Кирилл Афанасьевич?
– Да я ещё тебя научу, Хренов! – Мерецков уже догадался о хитрости своего начинжа и, засучив рукава, встал за пулемет.
А Хренов, взяв с собой двух сапёров с гранатами, резво отбежал метров на пятьсот вперед от ДОТа. Взмах руки – и трое смельчаков кинулись в атаку…
Юркая фигурка начинжа никак не попадала в прорезь прицела пулемета, а затем и вовсе пропала. Мерецкову пришлось нагибать дуло вниз до самого упора, но Хренов был уже недосягаем для условного огня. Мёртвое пространство было никак не меньше восьмидесяти метров. «Куда же он спрятался?» – только и успел удивиться Мерецков, как в амбразуру вкатились две учебные гранаты и шмякнулись о бетонный пол.
– Бум! – раздался веселый голос начинжа из-под самой амбразуры.
Мерецков вышел из ДОТа, покачал головой и с удовольствием поглядел на смущённо улыбающихся бойцов и своего заместителя, который невозмутимо выковыривал охвостья репья из фуражки:
– Шах и мат, товарищи командиры! Хренов всех нас убил! – а про себя подумал: «Сработаемся!»
После того как Хренов детально и толково объяснил ошибки, допущенные при строительстве, и, главное, показал, как их быстро и без ущерба для дела устранить, Мерецков сказал присутствующим, что все подписи, которые он поставил до консультации с начальником инженерных войск, следует считать несуществующими и отдал приказ на переделку.
– Отныне и впредь Хренов в соответствующих вопросах – моя правая рука, и его мнение является решающим! – заявил командующий, и эта успешная практика утвердилась на многие годы. Как и крепкая фронтовая дружба Маршала Советского Союза Кирилла Афанасьевича Мерецкова и генерал-полковника инженерных войск Аркадия Фёдоровича Хренова.
МОСТ ТРЕТИЙ. ФИНСКИЙ
В конце 30-х годов прошлого столетия белофинская военщина была просто одержима антисоветскими настроениями и мечтала предоставить финскую территорию в качестве плацдарма для нападения на СССР. В беседе с посланником Финляндии в СССР Юрьё-Коскиненом глава наркоминдела Литвинов отметил: «Ни в одной соседней стране не ведётся такая открытая пропаганда за нападение на СССР, как в Финляндии». Причём правящая верхушка нашего северного соседа на тот момент ещё не знала, кому из агрессоров отдать предпочтение (не исключалась не только германская, но и агрессия со стороны англичан и американцев), и на всякий случай заигрывала со всеми сразу. Вовсю шло строительство оборонительной линии Маннергейма – самой, пожалуй, сильной в инженерном отношении полосы за всю историю войн.