Аркан душ
Шрифт:
Несколько украдкой брошенных на меня взглядов, разочарованно-злобных и даже ненавидящих, яснее ясного показали мне, что расслабляться нельзя.
А вскоре произошло то, что разбило иллюзию безопасности и относительного благополучия в мелкие осколки.
Позже, много позже я поняла, почему именно я вляпалась в это… э… в эту пахучую субстанцию по имени герцог Иноворосс. То, что на первых порах меня спасло – легенда об эльфийском любовнике – то меня в конце концов и погубило.
Скорее всего, товарищ герцог недостатка в женском внимании отродясь не имел и сильно вряд ли заинтересовался бы новой служанкой, даже
Но тут такая фишка… эльфы, они ж не только законодатели мод в красоте, тряпках и здоровом образе жизни. Здешнее население свято уверено в том, что ушастые – непревзойденные гуру в сексе, отлично знают, что такое небо в алмазах, и, что важнее, уж никак не оставят даже временную человеческую любовницу без таких важных знаний в свете ублажения себя любимых.
Ну вы поняли, да? Плевать хотело это дерьмо собачье и на мое предполагаемое благородное происхождение, и на моего ребенка, и на мою репутацию, и на мою жизнь… и на свою жену!
Началось все с мелочей. Я вдруг почувствовала чей-то взгляд. Точнее, я стала чувствовать его постоянно, во дворе, в своей валяльне, и особенно на псарне – что самое странное! Но сколько ни оглядывалась – так никого и не увидела.
А взгляд преследовал, он становился все… настойчивее, я словно кожей ощущала жадное внимание, какое-то болезненное любопытство и сытую уверенность хищника – жертве никуда не деться.
Сколько я себя ни убеждала, что паранойя еще никого не доводила до добра, но через три дня такого “наблюдения” уже вздрагивала от каждого звука и с трудом подавляла желание схватить в охапку Кукушонка, забиться в самый дальний угол песьего дома и отгородиться всеми тридцатью девятью крокодилами…
А на четвертый день за мной просто и буднично пришли. Конечно, не сам герцог, еще не хватало. Выйдя на окрик из валяльни, я обнаружила посреди двора демонстративно сморщившегося и прикрывающего курносый прыщеватый нос надушенным платком хлыща лет двадцати, мосластого, как верблюд, и такого же надменного.
– Следуй за мной, девка! – сходу заявила жертва едва законченного пубертата и одарила липким похотливым взглядом, особенно задержав его на моей груди.
Я оглянулась на играющих у самой решетки детей, потом на Муриллу, украдкой высунувшую нос из валяльни. Надеюсь, она поняла мой красноречивый взгляд и едва заметное движение подбородка в сторону псарни. Надеюсь… мне будет гораздо спокойнее, если дети окажутся под защитой стаи.
– Да, господин, – я почтительно, но без раболепия поклонилась и пропустила напыщенного хама вперед, покорно пристроившись в трех шагах позади него – как и положено служанке.
Не знаю уж, чего это мурло так сморщилось, но замечания он не сделал, развернулся на каблуках и стремительно зашагал тощими, по-верблюжьи мосластыми ходулями вон с черной половины замка.
Отстав на положенные три шага, я уже понимала, что ничего хорошего меня не ждет. Гулкие коридоры со сводчатыми потолками становились все темнее, факелы или то, что здесь их заменяло (магия? Хм…), встречались все реже, хотя мы вроде бы поднимались в верхние "чистые" покои, а я только крепче сжимала зубы и мысленно готовилась… к чему? Сама не знаю.
И все мои приготовления оказались напрасными, когда, сворачивая в чуть более освещенный коридор, верблюд в шелках вдруг резко остановился. Так резко, что я почти налетела на него.
– Ну что, курочка, – меня едва не стошнило от слащавости его тона и мокрых губ, сунувшихся почти вплотную к моему лицу. – Покажи, чему тебя ушастые научили. Будешь послушной – подберу, когда его светлость наиграется и выкинет обратно на псарню или на улицу.
– Разве его светлость не приказал мне явиться немедленно? – растерянно переспросила я, отступая на полшага и с досадой чувствуя за спиной холодную каменную кладку. Черт, что же делать?! Ведь эта тварь уверена в моей беспомощности и своей безнаказанности, и он прав… почти. Потому что я, даже понимая опасность сопротивления, скорее придушу гниду, чем…
– Глупая курица! Его светлость приказал привести тебя вечером! – расхохотался засранец и властно схватил меня за плечо, дергая к себе и вниз, словно пытаясь уронить на пол или… поставить на колени! Ах ты, ссу… и штаны развязывает, вонючка малолетняя!
Очень трудно вживаться в чужой мир, и это не из-за отсутствия привычных удобств или удовольствий. Гораздо сложнее заставить себя принять здешние законы и примириться с ними… служанка с псарни, беглая эльфийская девка с ребенком никогда в жизни не стала бы сопротивляться знатному господину – дворянство здесь воспринимали чуть ли не богами.
А Наталья Лаврова, жена подполковника в отставке Алексея Лаврова, мать его детей, шальная девчонка, в юности мечтавшая стать кинологом-спасателем, со всей дури заехала мразенышу коленом в пах раньше, чем успела обдумать последствия собственных действий.
Как бежала назад сквозь лабиринт коридоров, я не очень хорошо запомнила. Хорошо еще, никто навстречу не попался – затоптала бы и не заметила. Заблудиться не позволил инстинкт загнанного в угол зверя – я почти безошибочно пролетела в обратном порядке весь свой недавний путь и по инерции едва не спланировала с высоких каменных ступенек, ведущих на псиный двор.
– Натаэль! – не обращая внимания на окликнувший меня голос, я метеоритом пронеслась по чисто выметенной брусчатке и едва не снесла решетчатую ограду шархушни.
Псины мои встретили меня внимательно-встревоженными взглядами, а потом, словно по беззвучной Найдиной команде, начали плавно и вроде бы неспешно выбираться из логова и грамотно распределяться на самом опасном направлении – у калитки. Так, что скоро живая мохнатая стена прочно отгородила меня и подхваченного мной на руки Кукушонка от всего остального мира.
Заскочив в нашу хижину, я пометалась из угла в угол, потом спохватилась, усадила слегка испуганного переполохом сына на лежанку, выпрямилась и несколько минут сосредоточенно и глубоко дышала "животом", периодически задерживая дыхание. Так учил Лешка, это был хороший способ унять панику и попытаться здраво оценить произошедшее.
Так… все зависит от того, поднимет ли крик оставленный в недрах замка сученок, как только сможет разогнуться и передвинуть свои “всмятку” из того угла, где я его бросила. Есть шанс, что промолчит – вряд ли герцог будет доволен его самодеятельной попыткой пролезть поперек батьки ко мне под юбку. Но даже в этом случае мстительный гаденыш постарается устроить мне веселую жизнь всеми способами, которые придут в его извращенскую башку. Это плохо… а еще сам герцог, чтоб ему пусто было, козлу озабоченному! Ему по яйцам точно нельзя…