Арктические походы Джона Франклина
Шрифт:
Через день еще двое совершенно обессилевших носильщиков вынуждены были отказаться от продолжения пути.
Их пробовали уговорить идти дальше, но один из них уже спустя десять минут с плачем заявил, что сил у него больше нет, а второй, пройдя несколько часов, окончательно измученный, опустился на землю, и отряду пришлось идти дальше, бросив их обоих.
Из основного отряда экспедиции осталось пять человек — Франклин, индеец-переводчик и трое канадцев. Наконец прибыли в хорошо знакомую местность, что очень подняло дух путешественников. «Надежда и страх чередовались в нас при мысли о том, что нас там ожидает, — пишет Франклин, — и если обычно мы в пути ободряли друг друга разговорами, то сейчас шли в глухом молчании. Наконец мы достигли
Находясь в полном отчаянии, Франклин и его спутники вспомнили, что перед отправкой в поход к морю здесь были выброшены несколько оленьих шкур. Их разыскали, выкопали из золы и пепла давно угасших костров остатки костей убитых оленей. Считая себя обеспеченными на некоторое время пищей, Франклин и его спутники остались в форте на отдых. В смеси с лишайниками жженая кость легче усваивалась, тогда как в чистом виде она вызывала образование язв на губах и гортани. Во время одной из таких трапез неожиданно открылась дверь, и вошел эскимос Август, давно отделившийся от экспедиции и считавшийся пропавшим. Его состояние было значительно лучше остальных, так как на своем пути он раздобывал себе дичь. Приход его вызвал большую радость, тем более, что именно при его содействии можно было надеяться получать хоть изредка свежее мясо.
На третий день пребывания в форте Предприятие явился один из канадцев, отправленный Баком с запросом о дальнейшем образе действий. Состояние бедного носильщика было ужасно. Он не мог говорить, одежда его представляла собой сплошной ледяной панцирь, так как на пути к форту он упал в воду. Четыре дня потребовалось ему, чтобы хоть немного вернуть себе силы. Отправив его обратно, Франклин сам собрался в путь к форту Провидение в сопровождении эскимоса и носильщика. На Предприятии были оставлены совершенно неспособный двигаться больной переводчик-индеец и два носильщика, не пожелавшие сопровождать уходящих.
Предстояла большая, трудная дорога. Занялись сооружением и починкой лыж и обжиганием кожи для пищи. Когда все было готово, люди тепло распростились, и хотя все старались казаться бодрыми, никто не мог быть уверен, что увидит своих товарищей живыми. Сразу же после выхода из форта оказалось, что люди настолько слабы, что идти не могут. Сверхчеловеческими усилиями заставляли они себя переставлять ноги. Так прошли четыре мили. На ночь все легли рядом, тесно прижавшись друг к другу, стараясь спастись от пронизывающего, леденящего ветра. На следующее утро погода оказалась мягкой, но силы у путешественников не прибавилось. Франклин попал ногой между камнями и сломал лыжу. Тогда он решил вернуться обратно, чтобы не задерживать остальных.
По прибытии в форт Предприятие Франклин застал грустную картину: один из канадцев лежал пластом рядом с индейцем, и вся работа по добыче дров и приготовлению пищи выполнялась третьим человеком, изнемогавшим от усталости. Для этих людей возвращение Франклина было спасением, так как он принялся помогать в хозяйстве. Франклин готовил пищу, а канадец носил дрова и толок кости. Оба человека, лежавшие на полу, беспрерывно плакали; апатия их дошла до такой степени, что приходилось их подолгу упрашивать принять пищу.
Прошло несколько дней. Положение за этот срок стало еще тяжелей. Главный работник в доме внезапно совершенно послабел. Его заменили Франклин и другой носильщик. Вдвоем они таскали дрова, то и дело падая по пути. Рты людей находились к этому времени в таком ужасном состоянии, что пришлось отказаться от употребления внутрь костяного отвара и перейти на вареную оленью кожу. Однажды в полумиле от дома прошло стадо оленей. Никто не вышел на охоту, так как, едва удерживая в руках ружье, люди не были в состоянии следовать за оленями.
В тот же день вечером, когда обитатели форта сидели вокруг огня и беседовали о том, как выйти из создавшегося положения, в соседней комнате послышался шум. Первая мысль была, что это индейцы. Вошли доктор Ричардсон и Хепберн, каждый со своей котомкой. На вопрос: где остальные? — Ричардсон глухим голосом сообщил: Худ и Михель умерли, а двое канадцев пропали без вести. Глубокое уныние овладело всеми.
Трудно представить себе более жуткую трагедию, чем та, что разыгралась в лагере Ричардсона.
После расставания с Франклином Ричардсон, Худ и Хепберн жили в лагере до тех пор, пока не вырубили всего ивняка. Однажды к ним пришел Михель с письмом от Франклина, в котором сообщалось, что Михель и один канадский носильщик из-за полного отсутствия сил вынуждены вернуться назад. Михель сообщил, что он вчера утром оставил отряд Франклина, но затем потерял дорогу, а что касается канадца, то он, по-видимому, совсем заблудился, так как его до сих пор нет. Впоследствии выяснилось, что словам Михеля нельзя было верить и что дело обстояло совершенно иначе.
Приход Михеля, опытного охотника, человека, хорошо знакомого с местными условиями, сразу очень ободрил всех и, действительно, он принес с собой убитых зайца и куропатку. Ранним утром следующего дня Хепберн, Ричардсон и Михель взялись за переброску вещей в сосновую рощу, ту самую, о которой в письме говорил Франклин. В своем отчете о судьбах и о делах отряда Ричардсон отмечает, что «тогда мы не обратили внимания на то странное обстоятельство, что Михель, бывший нашим проводником, не мог знать так точно пути к роще, если бы было правдой то, что он вчера долго блуждал». Дальше Ричардсон рассказывает: «Михель сообщил нам, что у него есть ружье, полученное ют одного из носильщиков. Этот носильщик несколько позднее тоже отстал от отряда Франклина, но, по словам этого последнего, никакой передачи ружья при прощании Михеля с его товарищами не было». Однако в то время это обстоятельство еще не было известно.
Утомленные переходом люди вернулись на ночевку в лагерь, но Михель предпочел провести ночь под соснами, попросив при этом, чтобы ему оставили топор, и пообещав прийти в лагерь на следующее утро. Утро наступило, но Михель не явился; прождав его до полудня, все трое путешественников направились к роще, но Михеля и там не оказалось. Лишь в сумерки вернулся Михель и рассказал, что долго, но тщетно гонялся за оленями, а вместо этого случайно набрел на волка, по-видимому убитого оленями. Ему поверили. «Но, — рассказывает Ричардсон, — впоследствии мы убедились благодаря обстоятельствам, изложения которых мне хотелось бы избежать, что это были куски трупа которого-нибудь из канадцев. Очень существенно, убил ли Михель этих людей или нашел их трупы в снегу». По-видимому Михель убил первого канадца, вскоре после того, как они покинули лагерь, а когда второй носильщик пришел к месту убийства, то он расправился и с ним, а ружье отобрал. То обстоятельство, что Михель запасся тяжелым топором, против всякого охотничьего обычая, указывает на то, что он собирался рубить замерзшее мясо, так как разделка свежей дичи производится всегда только охотничьим ножом. Однако все это — соображения более позднего времени.