Арктический мост(изд.1959)
Шрифт:
— Я был слеп, — сказал он и повернулся.
Уже отойдя несколько шагов, он бросил через плечо сухим, черствым голосом:
— О’Кими, этот храм — кощунство… И если бы кто-нибудь узнал… — Он передернул плечами и пошел по дорожке.
Кими-тян окаменела. Она ждала взрыва, но отец сдержался. Теперь можно было ждать самого худшего.
Бережно взяла она из ящика драгоценную фотографию, тетрадь стихов и газету — проклятую, зловещую газету, принесшую весть о его гибели…
Усуда прошел в кабинет и сказал:
— Сегодня день совпадений, а может быть,
— Какое письмо, Усуда-сударь? — почтительно справился секретарь.
— Письмо от моего друга, психиатра.
— Окажите благодеяние, Усуда-сударь, оно лежит у вас на столе.
Усуда заперся в кабинете.
Месяц прожила в страхе О’Кими. Отец не желал ее видеть, но и не позволял ей никуда отлучаться из дому.
…Однажды к особняку Усуды подъехала санитарная карета. О’Кими вместе с Фуса-тян видела белые халаты, носилки. К изумлению девушки, больного доставили прямо в кабинет к Усуде. Раньше профессор никогда не имел дела с такого рода больными.
Усуда стоял у дверей, наблюдая, как санитары перекладывали больного на широкий европейский диван.
— Спасибо, — сказал человек на носилках, — теперь я уже могу сидеть.
Он откинулся на спинку дивана, провел рукой по седеющей бороде и равнодушно оглядел незнакомую обстановку.
Санитары, низко кланяясь Усуде, вышли.
— Это вы — профессор? — спросил человек, сидевший на диване.
— Будем знакомы, — сказал Усуда, потирая руки и усаживаясь за стол.
Несколько минут длилось молчание.
— Мой друг, — начал тихим голосом Усуда, — вы представляете несомненный интерес для психиатра. — Он вскинул глаза на своего гостя. (Тот сидел не шевелясь.) — Передо мной, — продолжал Усуда, — лежит история вашей болезни. Не знаю, насколько вы осознаете теперь, что несколько лет назад там, в Сиэтле, только обострение вашего недуга, паралич на почве старого ранения позвоночника, и провал памяти спасли вас от электрического стула. (Пациент нахмурился.) Известны ли вам все обвинения?..
— Память полностью вернулась ко мне вместе со способностью передвигаться, профессор, — прервал Усуду незнакомец, пытаясь подняться с дивана.
— Не надо, не надо, — остановил его Усуда вставая.
Больной сел, а Усуда прошелся по комнате, внимательно вглядываясь в осунувшееся бородатое лицо незнакомца, опустившего полуседую голову.
— Вы будете у меня на излечении.
— Почему мне не дают связаться с советским консульством? — спросил больной.
— Подождите, — поднял руку Усуда. — Окажите благодеяние и поймите меня. Вы попадете в лучшее в Японии лечебное заведение, будете восстанавливать свое здоровье в чудесной горной местности вовсе не потому только, что вы представляете собой интересное медицинское явление. Меня до некоторой степени интересует та личность, за которую вы стали выдавать себя, когда память якобы вернулась к вам.
— Что вы имеете в виду? — снова нахмурился пациент.
— Я не могу связать вас с советским консульством, потому что это немедленно станет известно в американском
— Я не просил, чтобы меня доставили сюда. Но я давно уже понял, что я пленник.
— Вы — мой пациент, но в вас я хотел бы узнать господина Корнева, с которым когда-то имел удовольствие встречаться.
Больной проницательно посмотрел на японца.
— Не вспоминаю, — сухо сказал он.
Усуда покачал головой.
— Не узнаете? — вздохнул он. — И я, к сожалению, не могу узнать вас.
Оба помолчали.
— Я могу не только вылечить вас, — снова начал тихим голосом Усуда, — но и доказать миру, что вы действительно гениальный русский инженер. Только…
— Каковы ваши условия? — насторожился больной.
Усуда улыбнулся и подошел к несгораемому шкафу.
— Именно условия, именно условия! Если вы действительно тот самый русский инженер, идея которого так несправедливо заброшена и в России и в Америке…
— Эго правда? Это действительно правда? — встрепенулся больной. — Вы действительно знаете, что идея Арктического моста оставлена?
Усуда пожал плечами:
— Конечно, мой друг… Но если вы действительно тот инженер, за которого себя выдаете, то должны явиться миру, завершив на деле свой технический проект.
Усуда достал из сейфа сверток чертежей. Его гость с настороженным вниманием следил за ним.
Усуда неторопливо развернул чертежи, краем глаза следя за посетителем.
— Вы должны явиться миру, как яркая комета, в ореоле осуществленного вами гениального проекта! — Усуда понизил голос: — Явиться в качестве создателя плавающего туннеля, но… в новом месте. И, пока возглавляемое вами строительство не будет закончено, оно останется в строгой тайне.
Андрей Корнев вскочил с дивана и, опираясь рукой о стол, подошел к Усуде.
— Вот здесь… — Усуда указал на чертежи. — Быть может, вы сочтете неуклюжими эти слабые попытки ваших коллег повторить однажды задуманное вами… Это трасса, имеющая некоторый определенный интерес…
— Кто вы? — резко спросил Андрей. — Психиатр или… или…
Усуда поднял руку.
— Я обещал вам излечение, — начал он совсем другим, сухим тоном, — обещал возвращение в мир под именем, которое вы называете своим, но… но я прошу помнить, чем угрожает вам американский суд, рассматривающий вас как преступника, совершившего диверсию и три убийства.
— Чего вы хотите от меня?
— Сейчас вы дадите мне согласие руководить нашим японским строительством. Вам будут предоставлены лучшие материалы, замечательные японские руки, прекрасные японские помощники. Наши разбросанные острова нуждаются в ваших туннелях. В полной тайне, сюрпризом для всего мира, вы осуществите свой гениальный замысел. В ближайшие месяцы, руководя проектными работами, вы восстановите свое здоровье. Вам будет обеспечен замечательный уход… — Усуда остановился, — прекрасное общество… Умоляю вас, господин Корнев, соглашайтесь!