Арлекин
Шрифт:
Байрон взял полотенце, чтобы промокнуть пот со своего тела. Он вздрогнул и повернулся, показав кровавые царапины на своих ягодицах.
–Вцепилась в мою задницу в самом конце выступления.
–Пытался скрыться с места преступления, или она заплатила тебе за это?
– спросил Натаниэл.
–Пытался скрыться с места преступления.
Я должно быть выглядела удивленной, потому что Натаниэл взялся объяснять.
–«Пытаться скрыться с места преступления» - значит клиент пытался зайти дальше, чем ему бы полагалось, например, запустил руку, куда не следовало, или оставил следы на коже без дополнительной оплаты, и мы его поймали на этом.
–О… - выдохнула я, потому что не знала, что еще могла бы сказать. Я не любила, чтобы посторонние
–Вечерняя звезда, как вестник любви, сидит предо мной и даже не в силах улыбкой меня одарить… - поприветствовал меня Реквием. Обычно он говорил не так, но это все равно было в его стиле. Он назвал меня «вечерней звездой».
–Знаешь, я узнала эту цитату. Это Потерянный рай Джона Милтона. Я не уверена, но мне кажется, ты нашел новый способ жаловаться.
Он скользнул ко мне, удостоверившись, что плащ прикрывает все, кроме овала лица, украшенного вандейковской бородкой. Единственным цветным пятном были его глаза: насыщенный, глубокий синий цвет, самый синий, какой я когда-либо видела.
–Я знаю, что я твой, Анита.
–И что?
– спросила я.
–Я - пища.
– Он склонился надо мной, и я постаралась повернуть голову так, чтобы он поцеловал меня в щеку, а не в губы, как собирался. Он не стал спорить, но поцелуй был пустым, нейтральным, таким поцелуем можно целовать и тетю. Но я хотя бы удостоверилась, что не больше. Я отвернулась, пытаясь понять, почему он так спокойно отреагировал на мой отказ и не попытался поцеловать меня по-настоящему? Я не хотела привязывать его сильнее, чем уже есть, почему же меня так беспокоил это поцелуй? Бог свидетель, я не знала. Я выходила из себя, когда Натаниэл требовал от меня большего, и меня дико раздражало, что Реквием напротив не требует ничего. Меня самое это очень смущало.
Он скользнул прочь, чтобы опуститься на пустой стул возле стола. Он удостоверился, что плащ его полностью скрывает вплоть до носков его черных ботинок.
–Откуда такой хмурый взгляд, моя вечерняя звезда? Я сделал точно то, что ты хотела, чтобы я сделал, не так ли?
Я старалась не нахмуриться еще сильнее, и видимо у меня не получилось.
–Ты беспокоишь меня, Реквием.
–Почему?
– спросил он.
–Почему, просто почему, без всякой поэзии?
– переспросила я.
Натаниэл ласково гладил мое плечо, заигрывая или желая напомнить, что он все еще здесь, и не дать мне разозлиться. Как бы там ни было, но это сработало, я закрыла глаза и сосчитала до десяти. Я не понимала, почему Реквием последнее время меня так нервирует, но это оставалось фактом. Он был один из моих любовников. Он был пищей. Но я не любила ни один из этих образов. Да, он был в моей постели, но, черт возьми, это совершенно ничего не значило. И тут я ничего не могла с собой поделать. Постоянно от него чувствовалось что-то невысказанное. Мне знакомо было это ощущение, но если вы строите с человеком отношения, то обычно либо вы не заслужили такого отношения, либо вообще не стоит на это обращать внимания. Он был пищей, и мы были любовниками, он был третьим в иерархии Жан-Клода. Я пробовала с ним подружиться, но так или иначе секс все разрушил. Мне кажется, не будь между нами секса, мы могли быть друзьями, но он у нас был, и друзьями мы не стали, и парой не были. Мы были любовниками, но так его, я не могла бы найти для него ни одного нежного чувства, чтобы описать, что между нами, но я ощущала эту связь, как вы вдруг начинаете чувствовать рану, которая, как вы считали, уже давно зажила.
–Ты сказала, что уже устала от моих постоянных цитат, обращенных к тебе. Я решил попробовать просто говорить.
Я кивнула.
–Да, я помню, но… у меня такое чувство, что я делаю тебя несчастным, но не могу понять почему.
–Ты пустила меня в свою кровать. Я делю с тобой ardeur. Что может быть еще желаннее?
–Любовь, - ответил за меня Натаниэл.
Реквием скользнул взглядом мимо меня. Вспышка синего огня озарила
–Где оба думают - любви не надо: Кто полюбил, не с первого ли взгляда? (перевод Савина Валерия - прим.переводчика)
–Я не знаю, откуда эта цитата, - сказал Натаниэл.
– Но Анита не влюбляется с первого взгляда, по крайней мере, так было со мной.
–Он цитирует «Геро и Леандр» Кристофера Марлоу, - ответил Байрон. Другой на его месте сидел бы и считал деньги, рассыпанные ворохом на кушетке. Но он был не таким.
– И он хочет сказать, что его беспокоит то, что не замечен тобой, он не понимает, почему ты его не любишь.
–Не провоцируй меня, Байрон. Мой гнев всего лишь ищет цель, - сказал Реквием. Байрон обернулся к нему с пачкой денег в руке.
–Я могу сопротивляться чему угодно, но искушение слишком велико, - ответил он. Он посмотрел на меня.
– Он ненавидит, когда ты его отвергаешь.
–Твой язык только что перешел все допустимые границы, Байрон, - промурлыкал зловеще Реквием, низко, с вызовом.
–Чего и добивался, - ответил Байрон, его серые глаза полыхнули яркой молнией. Он аккуратно положил пачку купюр на журнальный столик и развернулся к другому вампу.
– Я совершенствуюсь в искусстве красноречия, когда слово еще не означает дело.
– Он на колени к Натаниэлу, перекинув свои ноги через меня. Натаниэл автоматически обнял его и посмотрел на меня. «Что, черт возьми, тут происходит?» вопрошал его взгляд. У меня не было ответов на этот вопрос. Это походило на то, что мы попустили начало какой-то очередной закулисной борьбы, какие тут уже случались. Мои руки повисли в воздухе над голыми ногами Байрона. Я могла игнорировать его наготу, но не тогда, когда она сидела на коленях моего бойфренда, перекинув через меня часть себя. Я не настолько могла себя контролировать, чтобы не замечать этой наготы.
–Что тут происходит?
– спросила я, положив, наконец, свои руки на голые ноги Байрона, поскольку держать их в воздухе было бы глупо. Если бы он большей своей частью не сидел на коленях у Натаниэла, я бы просто спихнула его на пол, но поскольку он вовлек в игру еще и Натаниэла, мне пришлось с этим мириться и не действовать столь активно. И еще мне приходилось думать. Просто реакция на автомате была бы лучше, но сейчас она не подходила, может и к лучшему.
–Спроси Байрона, - ответил Реквием.
– Я понятия не имею, что с ним такое.
Я погладила Байрона по ногам и спросила:
–Почему ты сидишь у нас на коленях?
Байрон обвил рукой шею Натаниэла, а другой повернул его лицо к себе. Он уставился на меня, и взгляд этих серых глаз вызвал во мне дрожь. Но не дрожь страха, а скорее вожделение. Натаниэл не очень смущенным от соседства их лиц. Это был явно сексуальный взгляд, который заставил меня выскользнуть из-под его ног.
–Я знаю эту игру, Байрон, но ни я, ни Натаниэл не хотели бы в нее играть.
Байрон соскользнул с колен Натаниэла и остановился рядом с ним так, чтобы я могла видеть их обоих. По всему выходило, что он пытался с нами флиртовать. Он и раньше флиртовал, но не всерьез, хобби у него такое. Но сейчас ни в его лице, ни в его взгляде не было ничего случайного.
Он запустил свою руку вдоль шеи Натаниэла и взял его за косу. Схватив поудобнее, он запрокинул шею Натаниэла назад под болезненным углом. Дыхание Натаниэла участилось, его пульс бился видимой жилкой на его горле.
Мой пистолет уже был у меня в руке. Я не помню, как выхватила его. Не помню, как прицелилась. Мой собственный пульс бился у меня в горле. Годы практики во владении оружием, и ствол уже глядел прямо на Байрона. Он уставился на меня, его серые глаза изучали мое лицо, все еще серьезные, но уже не угрожающие. Я не знала, сколько бы это все могло продолжаться, но я чувствовала, что кто-нибудь кого-нибудь покалечит, если это не прекратить.