Арлекин
Шрифт:
Из под моих ногтей полыхнуло жаром. Я поднесла руки к лицу и задалась вопросом, как огонь может литься из-под моих ногтей, но это была всего лишь кровь. Кровь лилась раскаленным дождем с кончиков моих пальцев.
Тело Ричарда перетекало передо мной, мех обтекал мускулы, перемещающиеся под ним, и было похоже, будто Ричард, перекидываясь, увлекал моего волка вслед за своим. Вытягивал его из огня и крови моего тела. Я бы согласилась на что угодно, все бы отдала, чтобы боль прекратилась. Я не думала о том, что если перекинусь, могу потерять своих леопардов. Я не думала о том, что если перекинусь, Ричард победит. Я даже не думала о том, чтобы молить «заставь это прекратиться, Боже, пусть это остановиться!» Если бы мне сказали, что единственный способ это остановить, перекинуться
Я почувствовала силу Жан-Клода, как прохладный, успокаивающий ветерок. Я все еще боролась с волком, который пытался вырваться из меня, зубами и когтями разрывая мое тело. Я снова могла слышать, и первое, что услышала, был хаос голосов. Крики, вопли, голос Клаудии поверх остальных голосов.
–Ульфрик, не делай этого!
Голос Жан-Клода прошел сквозь мое сознание, и сквозь разум Ричарда, поскольку мы были связаны.
«Мои метки удержат ее в человеческом облике, Ричард. Что бы ты ни сделал, ты убьешь ее.»
Ричард проревел.
–Она моя!
– Он стоял надо мной. Я даже забыла, что лежу на полу. Ричард больше не был человеком. Он был тем киношным человеком-волком, за исключением того, что его мех был цвета корицы, и половые признаки были заметны, в отличие от бесполых киношных монстров. С моего ракурса все в нем было чудовищно большим. Местами из-за ракурса, а местами из-за боли.
Волк во мне разрывал мое тело, пытаясь показать когти из-под моих ногтей. Пытаясь растянуть тело, поскольку ему не хватало в нем места. Теперь, благодаря Жан-Клоду, я могла дышать, и я воспользовалась этим, чтобы закричать. Я кричала от боли, вопила, и это помогало. Я все еще была человеком, все еще могла говорить.
–Нет!
Надо мной нависло испуганное лицо Клэя.
–Отдай мне своего волка, Анита.
Когтистая лапа рванула его в сторону. Ричард схватил его.
–Нет, - взревел он, - никто из моей стаи не остановит это.
–Не твоя стая, - раздался голос Жан-Клода откуда-то из глубины комнаты.
– Стая моя, потому что то, что является твоим, по закону вампиров, является и моим. Они - мои волки, не твои.
Я повернула голову и увидела его в дверях. Он стоял там, такой красивый, такой холодный, и его глаза горели мерцающим огнем. Я протянула к нему свои окровавленные руки. Я кричала:
–Помоги мне!
Ричард внезапно развернулся. Слишком быстро для телохранителей, слишком быстро для любого из нас. Он врезался в Жан-Клода, и они оба вкатились вглубь спальной, исчезая из моего поля зрения.
Клэй снова потянулся ко мне. Он был в крови, но я не могла понять, ранен ли он или просто успел испачкаться.
–Отдай мне своего зверя, - попросил он.
Он не повиновался прямому приказу Ульфрика. Но в тот момент меня это мало заботило. Я схватила его за руку, и он склонился к моему рту, позволив мне его поцеловать. Сильнее, чем когда-либо прежде, я почувствовала, как перетекает в него мой волк. Я захлебывалась мехом и кровью, и еще кучей совершенно нереальных вещей. Я задыхалась, и Клэй оставался прижатым ко мне, пока его тело менялось. Он забрал моего зверя, втолкнул его в себя, но не боролся с ним. Я теперь знала, насколько это больно, и мне было жаль, что я не могу это остановить.
Его тело взорвалось над моим, влажный, толстый слой чего-то густого залепил мне глаза, и только мои руки говорили мне, что надо мной уже сформировались мускулы и мех. Мое тело еще болело, но волк ушел, оставив дыру в моем сердце, пустоту, где он должен был бы быть.
Чья-то рука стерла слизь с моих глаз, так что я смогла увидеть Рафаэля. Он кричал. Я никогда не видела, как он кричит. Это напугало меня. почему он кричит? Что случилось?
Выстрелы раздались из соседней комнаты, громкие, слишком громкие. Я села и упала сразу же назад.
–Помоги мне, - попросила я Рафаэля.
Он поднял меня, будто я была ребенком, и понес в соседнюю комнату. Я не распекала себя за медлительность, но то, что я увидела в спальне, сказало мне, что все мы были слишком медлительны.
Первое, что я увидела, был Жан-Клод, сидящий на полу в остатках своей белой рубашки, залитой теперь кровью,
Голос Жан-Клода прошептал у меня в голове «мне очень жаль, ma petite, но у нас не осталось времени». Я думала, что он извиняется за то, что пришлось стрелять в Ричарда, пока не поняла, что чувствую его силу. Это не было, как с напором Ричарда, это не хлынуло на меня волной, его сила просто была здесь и делала то, чего хотела. Я почувствовала это, как выключатель: щелчок, и он превратил жажду крови во что-то иное, второй щелчок, и он пролил это в меня.
Было мгновение, когда я видела, как голова Ричарда опускается, когда наблюдала, как его тело вновь превращается в человеческое. Я знала, что теперь они не выстрелят в него. Мгновение, когда ardeur разорвал меня на части, как пытался сделать мой зверь только что. Мое тело забыло, насколько оно ранено. Мое тело забыло, что превратилось в комок кровавой боли. Мое тело забыло обо всем, кроме одной вещи. Ardeur поступил так, как поступал всегда: он накрыл меня и человека рядом со мной и унес с собой. Я уже была на полу, прежде, чем поняла, кто на мне. Рафаэль, Царь Крыс, который собирался быть моей пищей.
Глава 22
Рафаэль понес меня, обхватившую его ногами, руками, питающуюся от его губ, в прихожую. Он запнулся у двери, и ему пришлось ухватиться за косяк, чтобы не упасть. Он поспешно пытался меня раздевать, но для этого ему надо было меня от себя оторвать, чтобы не упасть. А я тонула во вкусе его рта, в аромате его кожи. Он пах дымом, не табачным, а скорее древесным, и солью, как копченая еда, которую только что посолили, но еще не добавили специи, чтобы подать на стол. Я ощущала его желание. Я знала, что он слишком долго ждал. Такое большое желание, такая мощная сила, которую так долго игнорировали. Он был блюдом в ожидании, когда его съедят. Последняя мысль не была моей. Мы привалились к стене за дверью. Неожиданность того, что он упал на меня, врезавшуюся в стену, заставила меня вскрикнуть. Он наклонился ко мне своим весом, и даже через одежду я чувствовала его, готового и твердого. Я застонала прямо в его рот, такой нетерпеливый, чтобы говорить.
Рафаэль оторвался от моих губ. Одной рукой он развернул мое лицо к себе, чтобы заглянуть в него, заглянуть в мои глаза.
–Твои глаза, - прошептал он, - они будто синий огонь.
Синий, но мои глаза коричневые. Тогда я поняла, что это сила Жан-Клода в моих глазах. Он заполнил мой разум, так же, как заполнил мои глаза. Говорили мои губы, но слова принадлежали Жан-Клоду:
–Огонь, что горит лишь для тебя, Рафаэль, только для тебя.
На тот момент это была правда. Мы хотели только Рафаэля, только его. Я почувствовала, как он провалился в наши глаза. Был момент, когда он заколебался, его рука попыталась нащупать стену за моей спиной. Он смотрел в наши глаза, но его лицо не стало пустым, как бывает обычно с жертвами вампиров, ждущими приказа, его лицо заполнилось желанием: месяцы, годы отказов, они отозвались и в его руках, когда он сорвал с меня майку. Его рот вобрал мою грудь, резко, глубоко в себя, так, что ему пришлось отодвинуться, борясь с нашей силой. Маленькая часть его боялась, что он может причинить боль. Мы рассмеялись, помесь смеха Жан-Клода и моего, так что на мгновение, мой смех пополз по коже Рафаэля, заставив его вздрогнуть. Я укусила его в шею, резко и остро, заполнив свой рот этой смуглой плотью. Он собрал в кулак мои волосы и оторвал меня от себя. Укус кровоточил. Он вдавил свой рот в мой настолько сильно, что наши зубы стукнулись друг о друга. Он целовал меня губами и языком, пока не почувствовал вкус собственной крови у меня во рту.