Армагеддон завтра (учебник для желающих выжить)
Шрифт:
– Меня заинтересовала ваша надпись, что означает ваш „Беззаботный монастырь?“ Игумен отвечает:
– Пойдёмте. Я вам разъясню, что такое Беззаботный монастырь.
В первую очередь провёл по полям, по лугам, к скоту; что выращивают показал – в саду, в огороде.
– Ну, теперь посмотрим, что у нас по хозяйству есть: кузнецы, золотых дел мастера, богомазы. Вот у нас беззаботный монастырь. Мы никуда ни к кому ни за чем не обращаемся, всё сами делаем, поэтому у нас и надпись такая, ни об чём не заботимся о другом».
Русская модель «домостроительства» принадлежит к общинному, даже
С середины XIX века на «Домострой» обрушился шквал обвинений и обличений в затхлости и реакционности, причём не только как явления литературы, но и как воплощения духовного состояния России. Критики считали, что российский национальный дух, выраженный в нём, не просто «устарел», а вообще негоден для человека цивилизованного. На самом деле он был и остаётся негодным для присваивающей экономики. Но вот, из-за исчерпанности природных ресурсов планеты грядёт эпоха Великого отказа; надо будет уметь максимально обслуживать себя. И окажется, что «Домострой» не так уж и устарел!
Природа в душе человека
Обращение к истории помогает найти кое-что полезное для выживания в будущем. И это совершенно естественно: единство мира проявляется в том, что он строится по единому сценарию. Закономерности (законы) этого сценария работают на разных уровнях строения вещества, включая социальный уровень, и в сходных условиях дают сходные варианты решения. Средневековый русский «мир» – община, даёт подсказку, как устроить основы власти; «Домострой» – как вести хозяйство. Конечно, не надо принимать всего прошлого опыта до последней буквы. Важны принципы, изложенные в «Домострое», так как они созвучны нашей, а тем более будущей эпохе.
Но можно пойти ещё глубже! И найти идеи духовные, созвучные нашей современности! И опять же, не для того, чтобы следовать этим идеям до мелочей, а чтобы понять, как человек может жить в природе.
Сегодня много говорят о возрождении во всём мире, и в первую очередь в России, язычества. Можно ли судить о его созвучности или не созвучности чему бы то ни было, в том числе нашей современности, если нет исходных текстов? По всем религиям есть книги, которые можно читать. В них изложены догматы: для христианства это Библия (Ветхий и Новый заветы), в иудаизме – Пятикнижие Моисеево (Тора; та же Библия, но без Евангелий и некоторых других книг), в мусульманстве Коран (часть Ветхого завета, дополненная исламской философией). А где же книги по язычеству? Нет их.
Действительно, в большинстве известных текстов, считающихся историческими, точных сведений о древнем язычестве – вере наших предков, почти нет. Главными источниками знаний современных «новоязычников» об основах их веры стали христианские поучения против язычества. Это «Славянская хроника» Гельмонда, сочинения Прокопия Кесарийского и Саксона Грамматика, «Деяния священников Гамбургской церкви» Адама Бременского, «Хроника» Дитмара Мерзенбургского, «История Польши» Яна Длугуша и более поздние Стрыйковского и Меховского. Плюс к тому записки арабских путешественников типа Ахмеда ибн Фалдана ли аль Масуди.
«Всё это, естественно, достаточно поздние интерпретации, выполненные
Но нужно признать, что от прежних верований сохранилось немало. Язычество было официальной религией Китая вплоть до ХХ века. Огромные массы народов Азии и Африки пытаются жить в ладу с природой, и это могло бы у них получиться, если бы глобализм не высасывал все соки из той природы. В России православная церковь боролась с язычеством до XVII века, и даже нельзя сказать, что победила: православие вобрало практически все языческие праздники: на какого святого сеять, на какого жать, на какого грибы собирать… К церковным праздникам приурочена хозяйственная деятельность людей. И причина не в язычестве и не в христианстве, а в том, что люди и при смене религии продолжают жить в природном ритме!
Наши народы Севера живут в ладу с природой, в рамках собственной культуры и системы верований, даже несмотря на усилия центральных властей их «цивилизовать». Минское языческое капище, расположенное на берегу реки Свислочь, просуществовало до начала XX века; в 1880 году царские власти пытались прекратить отправление языческих служб. Был потушен священный огонь и спилен вещий дуб. Однако поклонение валуну «Дед» продолжалось как минимум до революции 1917 года. При Советской власти «Дед» оказался в музее камней, и не исключено, что весь ХХ век кто-то ходил туда молиться камню. Да и теперь, в XXI веке, ходит.
Но суть-то не в том, что, раз камню или дубу молились, значит, их обожествляли. С такой упрощённой точки зрения, христианство выглядит обожествлением раскрашенного куска дерева (иконы), а застывший у Стены плача в Иерусалиме иудей, ну точно, молится сцементированным камням. Нет, суть язычества в том, что люди осознавали себя частицей природы, жили по её законам.
В первую очередь поклонялись Солнцу [94] и огню, дающим тепло и жизнь, своим предкам-прародителям, живой природе (через обращение к дереву), своему роду как основным составляющим жизни. Затем: не смели без нужды нанести природе вред. Если приходилось делать это, молили природу о прощении. Люди жили по всеобщим природным законам, нарушение которых каралось не другими людьми, а самой природой, или природным богом.
94
К Богу-Солнцу (Элиос, Гелиос) взывал Иисус Христос при распятии: «Эли, Эли! Ламма савахтани» (Боже, Боже! Зачем ты оставил меня). Слово Аллах понятно еврею, поскольку означает то же самое, что еврейское Элоха; в обоих случаях слышно древнее имя Бога: Илу (Элу, Али). Отсюда же название греков «эллины», что значит Бога (Солнце) славящий народ.
Вера – это стержень человеческой души, – пишет Родич. – Это внутреннее состояние каждого человека, то, что сидит в нём, независимо, хороший он или плохой, ярый или серый, молодой или старый, опытный или нет. Это и маленькое личное, и большое групповое, но только осознанное; без этого человек перестаёт быть Человеком, превращаясь в машину для размножения и переваривания пищи.
Если мы обратим взор на всё то, что называется природой, то нам откроется пласт не столько обрядов, вроде молений дубу, сколько природно-народной идеологии, философской системы, объясняющей стиль, смысл и принцип жизни человека и его взаимоотношений с животными, растениями и даже климатическими явлениями. Прежде всего, это соблюдение природных циклов, взаимное сотрудничество со стихиями, то есть с самой природой, частью которой ощущает себя человек. Вера, исповедуемая народом на конкретной территории с её природой, не случайна!