Армагеддон. Апокрифы
Шрифт:
– Может быть тот мир, куда они нас перенесли, куда неожиданно спасли, это наша несбывшаяся мечта? Ты знаешь Сэмми, я не мастак говорить умные вещи, да еще складно. Трепаться то попусту каждый может. А как передать словами то, что непереводимо на слова? Может и наш мир когда-то был таким же. Нормальным. Не зараженным, не прогнившим насквозь. Более добрым, человечным. Хотя что это я, вон чего устроили – Иван ткнул пальцем в небо на солнце, где отчетливо выделялась опухоль черной дыры – в общем, не смог я там долго Сэмми, в этом спокойном чистом мире, зная, что ты все еще тут, и другие…
– И что же ты сделал? – Сэм не отрывая взгляда от дороги открыл бардачок,
– Круто! – Иван сковырнул крышечку влил в себя ледяной жидкости и блаженно прижмурился – ай класс, как же мне этого там не хватало. Пива они тоже не пьют, а в остальном с виду люди людьми.
– Как это? – округлил глаза Сэм – я же сам видел, как Пипетка на меня из-под щупалец моргала.
– Вот оно, как приятно, оказывается, быть умным! – поднял вверх палец Иван – Это Биоформ. Штука вроде скафандра для преодоления сингулярной червоточины у Фатума. А так вполне себе люди. Странные. Ну а как не быть странным, если на небе два солнца, и пива у них совсем нет? Если разобраться, то помню я мало, кусками. Тут помню, а тут не помню. Ты же мне эту дыру устроил, вот и сквозит…
– Да ладно, уж, юморист – Сэм выдохнул и растер лицо рукой – а если серьезно?
– А я что? – смешливо уставился Иван – Как может нормально развиваться цивилизация без пива? Ладно-ладно. Все. Я и вправду помню отрывочно. Мир тот помню, с двумя солнцами, и каждое желтое, как наше. Ты мне как-то рассказывал про ближайшую, как ее… ну, туда еще на «Люстре» хотели лететь, все корабль строили.
– Система Проксима Центавра.
– Во-во. Очень может быть, что это она и есть. Правда я не спрашивал, а сами они не больно и рассказывали. У них и так забот полон рот, народу же там свалилось, куча. Не то что твоя мелкая паства. Не стерпел я, подхожу в центр определения, и говорю – ребята, отпустите меня назад, а? За семью и все прочее вам поклон, век помнить буду. Но друг у меня там, и другие люди, вас мало, а вдруг и я чем смогу.
– А они что, центавриане твои? – сгорая от нетерпения выдохнул Сэм.
– Офонарели конечно – хихикнул Иван – обычно наши на рай этот облачный чуть ли не моляться, да и в прострации они все после синьки. Не, это не та синька что ты подумал. После расконсервации с условно выздоровевших. Один в один как Пипетка говорила, так все и есть. Даже Анатолич и…. Таня.
Пикап вильнул по дороге оставляя резиновую полосу, Собака негодующе взвыл, а Иван поперхнулся.
– Чего? – оторопело выдавил Сэм.
Все-таки, это слишком. Столько откровений в один день. Даже для отчаявшегося. Сэм оторвал взгляд от начинавшейся деревеньки, указателя, на котором в кустах лишь угадывались буквы «…ово».
– Блин – зашипел Иван стряхивая пену – только продукт перевел, а я только разгоняться начал. Ну да. Таня. Надеждина. Мы же тогда не успели за ней вернуться, ее забрали. Мертвой. Но ДНК ее осталась целой, вот и…
– Ты хочешь сказать – прошептал Сэм – что там у них все наши умершие?
– Не – закрутил головой Иван – не все. Хотя народу прорва. Эвакуированные. Да и то, с непострадавшей ДНК и этим, высоким индексом души. Я в этом Сэмми, ни хрена не смыслю и пробовать не буду. Хотя пробовал, и не единожды. Все так и есть. Даже Серега ее жив. Не поверишь, его тоже спасли. И никакого Бога. Просто невообразимо высокий уровень социальной формации и науки….
– Ты чего? – встревоженно взглянул на смолкшего на полуслове Ивана Сэм.
– Тормозни. Впереди что-то есть. Живое.
Глава 02. Злая деревня
– Новости, однако – насторожено оглянулся Сэм. Магистраль разрезала пыльную деревню пополам.
Иван цапнул с сиденья ружье, и скользнул вдоль деревьев к побитому дождями деревенскому дому, мимо которого они проезжали. Собака выпрыгнул из салона, Сэм не успел схватить его за ошейник, и с лаем метнулся за Иваном. Чертыхнувшись схватил ружье, заранее удобно торчащее из кузова. Взору предстал двор, уже порядком затянутый полынью и крапивой, беленные стены дома, синие фронтоны, тропка с едва качающимися стеблями. Собак разразился лаем. Не испуганным или злым, как ранее, а заливистым, звонким, будто загнал на дерево белку. Проломавшись сквозь пыльную полынь, Сэм увидел Ивана, сидящего на корточках перед черным зевом покосившегося деревянного сарая.
– Что тут?
– Кажись, чья то лежка, Сэмми. Давай, лучше я вперед. Я то, знаешь, уже умирал, во второй не страшно. А ты тут подстрахуй, мало ли.
– Да ну тебя – отмахнулся в сердцах Сэм.
Иван мягко, чего за его порывистостью ранее не водилось, скользнув в сарай, откатился от входа. Прямо как заправский спецназовец, или рейнджер. Послышались шаги.
– Сэмми, сюда иди, не споткнись, тут хлама навалено.
– Ни хрена не вижу.
– Да?
Звук шагов, скрип, сверху посыпалась травяная пыль. Похоже, сарай был заброшен давно, да и тропка едва заметна. Вспомнив про висящий на груди фонарик, не опуская нацеленного в темень ружья, Сэм дотянувшись подбородком неловко нажал включатель. Груда старого, почти истлевшего в пыль сена. Иван зло зашипел, заслоняясь рукой от режущего галогенового столба, зрачки у него были страшные, расширенные. Сэм спешно опустив ружье дотянулся до регулятора мощности, свет пригас. В дальнем углу груда какого-то тряпья, игрушки. Собак ворочался в углу, то ли рычал, то ли поскуливал. Иван медленно, на полусогнутых пошел вперед:
– Тихо, кроха, тихо. Не бойся. Мы люди. Мы нормальные. Мы свои…
Испуганные черные глаза, светлые волосы, бледная до синевы кожа. Собак нехотя пропустил Ивана, который опустившись на корточки протянул руки.
– Ну, иди же…
Фигурка нерешительно, робко поползла к нему, потом, разом поверив в достоверность прекратившегося кошмара, кинулась к нему на шею. Иван размеренно гладил волосы, успокаивая.
– Ну все уже, все. Мы здесь. Мы пришли. Вернулись.
Он встал, прижимая к груди дрожащий комок. Лицо его было расслабленным и умиротворенным. Собак насторожившись рыкнув спрыгнул по дощатым ступенькам вниз, в близкие сумерки. Шорох, скрип. Лай. На этот раз испуганный, заполошный. Сэм скатился следом, напряженно водя стволом по стене бурьяна. Горькая полынь. Трели сверчков. Желтеющий огрызок луны, с мертвенно светящимся кометным следом.
– Сэмми, прикрывай. Кажись, это черненькие дружки, абасы которые. Только разговоры с ними не води.
Сэм кивнул и пятясь, спиной вперед попятился по тропке во двор. Лай. Качающиеся стебли. Шуршание.
Движение, быстрое, молниеносное. Глаз не успевает, что уж говорить о руках? Сэм попытался войти в состояние транса, который не единожды испытал. В чуме у шамана, затем в сгоревшем кинотеатре. Но на этот раз существо не откликнулось. Не было таинства погружения во всеобъемлющее всеведение, когда замирает движение, утихает кружение пыли и биение мысли. Плетью хлестнул дикий, первобытный ужас, подобно лавине сметая человеческое сознание, дерзнувшее ступить во святая святых.