Армагеддон. Часть 2
Шрифт:
– Не твое это дело, Гена, не твое. Не спрашивай о том, о чем потом узнав, будешь жалеть!
И Столяров не спрашивал – знал на собственном примере, во что может превратиться праздное любопытство.
***
Они, меньше чем за пятнадцать минут, пересекли по диагонали поселок, и вышли к
Последние пятнадцать метров укрепили веру Гены в то, что произошло что-то серьезное. Приблизились. Он посмотрел на Ивана, потом на Сэма и не решался спросить. Молчал и Анатолич. А потом Сэм, вроде как только увидел пришедших, сфокусировался на них взглядом, молча кивнул, поприветствовав, а потом как-то не свойственно ему, безжизненно произнес:
– Там. – Кивков головы показал на дверь в пекарню.
Гена почувствовал, как его накрывает черной волной. Притяжение земли стало таким, что он согнулся под его тяжестью. Стало трудно дышать, а слюна стало настолько вязкой, что не проглотить. Он, преодолевая сопротивление, подошел к деревянной двери, толкнул. Внутри темно, свет никто не включал и он не стал искать выключатель. Сделал шаг вовнутрь, в нос ударил головокружительный аромат свежеиспеченного хлеба. И еще чего-то. Чего-то такого знакомого, что он чувствовал совсем недавно, но никак не мог узнать.
Он не стал тянуть неизбежное – быстрым шагом прошел вперед, по следу знакомого запаха и его отбросило на пол. Столярова скрутили дичайшие спазмы, которых у него никогда не было. Ощущение было такое, словно ударили в поддых, выбили воздух и желание сопротивляться. Выбили силу воли. Гена судорожно исторгнул из себя зеленое, зловонно пахнущее и зло отметил про себя, что цвет блевотина имела вполне себе земной, и никакой отвратительной синеты.
Он еще раз посмотрел на них, и это далось проще, хоть и плыли круги перед глазами. В центре, на вертикальном мельничном круге был распят Лешка, который уже, к слову сказать, стал мутировать, превращаться в одного из тех монстров. Горло его было перерезано, а из зияющей раны все еще тянулась густая голубовато-розовая жидкость. Грудь вскрыта ребрами наружу, сердца нет. Как и внутренностей. Гена почувствовал, как навернулась горячая слеза и задрожала челюсть.
– За что?! За что?! – Запричитал он, размазывая слезы по лицу. – Леша! Лешка! За что!
Это был тот самый Лешка, который всегда, при случае, сбегал к нему на пилораму, что бы послушать новых историй и помочь. Это тот Лешка, который был ему как сын!
Столяров упал на пол головой с открытыми глазами, и не понятно было, толи он потерял сознание, толи просто застыл в такой нелепой позе. Но прежде он увидел два тела, одно мужское, другое женское, лежащие неподвижно под распятым Лешкой.
***
Сколько времени прошло, никто из них не мог сказать с уверенностью, но когда Гена пришел в себя, была уже глубокая ночь. Он встал с крыльца, где видимо впав в прострацию, просидел остаток дня, потянулся, растягивая затекшие мышцы, и посмотрел вверх. А там звезда и млечный путь перемигивались, сияли, тонули в бескрайнем просторе, доказывая им, неучам на дне земной атмосферы, что это еще не конец.
Конец ознакомительного фрагмента.