Армагеддон. Книга 2
Шрифт:
– Ну что, шеф? – снова пропищал тонкий голосок. – Ребята говорят, что они изрядно подустали.
– Ладно, – согласился Дэвид. – Отбой. Всем вольно!
– Спасибо, шеф! – обрадованно пискнул гремлин, и шкатулка тотчас же стала холодной, словно мёртвой.
Дэвид отложил коробочку и подумал, как сильно он загонял эту мелкую нечисть в последние дни. С того момента как ему в голову пришла мысль воспользоваться «Голубкой», чтобы попасть на «Бородино», он почти непрерывно требовал от них активной работы. Да, что-что, а отдых гремлины заработали честно. Пусть поспят. Скоро снова за дело. Дело, которому
Дэвид оставил «жучка» на макаронообразном переплетении проводов в пульте главного поста управления кораблём, а затем, пригнувшись, скользнул в вентиляционную шахту, по которой ему предстояло вернуться в корабельный склад.
Нужно было поторапливаться.
Оставался последний шанс сделать что-то с трупом.
Tаня покачала головой. Ощущение, что за ней подсматривают, исчезло. А может быть, подумала она, его и вовсе не было. Может быть, она опять нафантазировала себе неизвестно что?..
Или нет?
А если даже и так, если кто-то действительно подглядывал за ней, то большой опасности для себя в этом Таня не видела. Это совершенно не было похоже на чувство, которое она испытала в день получения задания. Вот тогда ей было по-настоящему страшно. Страшно ощутить рядом с собой присутствие неведомого зла.
На этот раз тот, кто за ней наблюдал (именно наблюдал, а не наблюдала и не наблюдало), поначалу казался ей абсолютно холодным и нейтральным. Лишь сегодня он отверг свой нейтралитет, и от него повеяло осязаемо тёплым, даже добрым чувством. В общем, таинственный взгляд был чувственным, даже откровенно сексуальным, но не угрожающим. Назвать его нежно влюбленным тоже было бы преувеличением, но ощущения, вызванные невидимкой, были приятными. На мгновение Таня ощутила, что краснеет, как девчонка, и поняла, что ничего не имела бы против того, чтобы встретиться с тем, кто так смотрел на неё, кем бы он ни был. Во всяком случае, если это член экипажа, то он очень хорошо маскируется. Других соглядатаев, а их в экипаже «Голубки» была чуть не половина, Таня давно вычислила и узнавала с закрытыми глазами, а этот до сих пор не выдал себя. Ей-богу, было бы крайне любопытно взглянуть на него!
«Стоп, девочка! Пора возвращаться к реальности, – приказала себе следователь Лоусон. – Лодка любви не ждёт тебя, подняв лёгкие паруса. Все эти домыслы – лишь плод твоего воображения! Результат незадушенной сексуальности, помноженной на сумму чувственных мечтаний и холода пустой уже много лет кровати. Прими в качестве успокоительной гипотезы, что за тобой подглядывала госпожа старший помощник капитана. Баба с таким сладким голоском непременно должна быть лесбиянкой».
В громкоговорителях раздался голос капитана Ласки:
– Мы только что получили переданный со станции «Бородино» коммуникативный сигнал. Следует ли мне подключаться к нему, полковник Лоусон?
– Именно этого я от вас и жду, господин капитан, – ответила Таня, мгновенно взяв себя в руки и восстановив ледяное спокойствие в голосе. – И потрудитесь сделать это побыстрее.
Всё правильно, повторила она про себя. Экипаж, включая капитана, должен повиноваться ей беспрекословно. Скажет она прыгать в открытый космос – и они должны будут прыгнуть без вопросов и колебаний.
– Есть, мэм! – отрапортовал Ласки. – Подключаю.
В салоне полыхнула яркая вспышка, и Таня обернулась к ожившему экрану на носовой переборке.
Оттуда на неё глядел по-мужски красивый, внушительно выглядящий русский адмирал – средних лет, седой, с крупными, словно вырубленными из камня чертами лица и весьма невесёлыми глазами. От внимания Тани не ускользнула и напряжённая улыбка на его губах. Что ж, похоже, ей и вправду удалось заставить их понервничать.
– Приветствую вас, полковник Лоусон, – сказал адмирал по-английски с едва заметным акцентом. – Я контр-адмирал Амириани, командующий космической станцией «Бородино».
Таня кивнула, но не стала ничего говорить, предпочитая подождать, когда адмирал сам закончит свою приветственную речь. И без представления она прекрасно знала, кто он такой. Знала она и кое-что о нём, в частности даже то, что почтенный адмирал по имени Пётр Амириани предпочел бы сохранить в тайне от всех. Департамент разведки снабдил магистра расследований Лоусон весьма подробным досье на многих членов экипажа русской станции.
– Официально передаю вам приглашение посетить нашу станцию, – улыбаясь ещё шире, продолжал говорить адмирал. – Признаюсь, я очень ждал вашего прибытия, мадам. Ваша репутация известна всем нам.
«Это уж наверняка», – подумала Таня, стараясь сохранять абсолютно нейтральное выражение лица.
Адмирал сделал паузу, видимо давая ей возможность вступить в разговор, но Таня лишь прищурилась, продолжая молча изучать его взглядом. Она решила потрепать ему нервы, заставить хорошенько попотеть.
Чтобы скрыть нерешительность, адмирал прокашлялся и добавил к уже сказанному:
– Позволю себе заметить, что гарнизон крепости с нетерпением ждёт вашего прибытия. Мы воспринимаем ваш визит как большую честь для нашей станции. Мы подготовили для вас все необходимые материалы, разработали экскурсионно-ознакомительную программу и предусмотрели возможность отдохнуть. Надеюсь, вы не пожалеете о времени, проведённом у нас в гостях. – Подмигнув, адмирал шутливо погрозил Тане пальчиком. – Не все же работать, госпожа Лоусон, надо и отдыхать уметь, как говорите вы, амери… простите, как говорят американцы.
Адмирал достал из кармана носовой платок и протёр покрывшийся мелкими капельками пота лоб. Таня заставила себя подавить готовую расплыться на её лице торжествующую улыбку победительницы.
Вместо этого она наградила адмирала суровым взглядом.
– Я буду вынуждена сообщить о вашем предложении своему начальству, господин контр-адмирал, – сухо сказала она. – Полагаю, в нашем штабе заинтересуются тем, в какой манере вы встречаете офицера Межпланетной полиции, прибывшего для расследования весьма серьёзного инцидента.
Адмирал поправил рукой воротник форменной рубашки.
– Мы всего лишь хотели проявить гостеприимство, – виновато сказал он. – Отдых, который я упомянул, вовсе не означает чёрствого, бездушного отношения к случившемуся как с моей стороны, так, ручаюсь, и со стороны подчинённых мне офицеров. Позволю себе сообщить, что мы, как и вся галактика, потрясены трагедией и скорбим по бессмысленно и безвременно погибшим людям.
Неожиданно адмирал Амириани нахмурился, видимо решив, что он зашёл слишком далеко в самобичевании.