Армия возмездия

Эхерн Джерри

— Может, просто не любил одноглазых? — невинным голосом осведомился Фрост.

— Свинячья чушь. Ваша склонность к идиотским шуткам тоже отмечена в личном деле.

Произношение выдавало полицейского с головой. Родился этот решительный парень, обладатель решительных глаз и решительной челюсти, где-то в Иллинойсе, либо северной Индиане.

— Милостивый государь, — с преувеличенной изысканностью промолвил Фрост, — коль скоро вы столь внимательно изучили мое досье, то, стало быть, знаете и мое имя. А я вашего еще не слыхал. Не имел

чести, — закончил он уже издевательски.

Одетый в штатское детектив прищурился.

— Сержант Мак-Гилл. Отдел расследования убийств. А с местными фараонами вы, кажется, беседовали прямо на месте?

Разговор происходил в клинике, где Фроста заботливо измазали йодом и покрыли пластырем — далеко не все осколки стекла оказались безобидными, а в пылу схватки наемник почти не замечал полученных порезов.

— Да. И вам изложить могу ровно столько же, сколько рассказал им. Иду: себе тихо-мирно, хочу купить бутылку молочка,: пиццу горячую…

— Пропустите список покупок.

Мак-Гилл приблизился к амбулаторному столику, откуда Фрост, раздетый догола перед медицинской обработкой, даже не успел подняться. Дурацкое положение, подумал капитан. Безукоризненно облаченный в костюм-тройку сыщик допрашивает человека, на котором костюм праотца Адама. Допрашиваемый валяется не без удобства, следователь же стоит столбом…

— Вхожу в лавку Ричардса. Джим кричит: берегись, на полу полдюйма скользкой грязи. Предупреждение запоздало, я шлепнулся — и, как видите, уцелел. Заряд прошел поверху. Кстати, магазин застрахован? Там ой-ой как звенело и сыпалось!..

— Когда вы входили, — невозмутимо осведомился Мак-Гилл, — видели кого-нибудь?

— Ни души. Даже насторожился: как тихо вокруг! Подозрительно тихо.

— Автомобиль?

— Это машина самого Ричардса. Он паркует ее возле своей лавочки. Вполне естественно.

— Значит, ни слежки, ни подозрительных личностей не приметили?

— Говорю же: нет.

— Подумайте хорошенько, — произнес Мак-Гилл почти дружелюбно. — Вас не обвиняют ни в чем. Законная самозащита. При свидетелях. Но помогите нам, пожалуйста.

— Понимаю, — ответил Фрост, и заговорил столь же серьезно и дружелюбно:

— У меня было нехорошее предчувствие. Ну… Сами знаете, как это случается. Мурашки по спине бегают.

Мак-Гилл согласно кивнул.

— До того, как объявились полицейские и врачи, затоптавшие все вокруг, я обнаружил цепочку следов. Шла прямиком от забора, тянущегося неподалеку, — прямиком к автомашине Ричардса. Безусловно, следы стрелка.

— Личные враги у вас имеются? Хочу сказать, настоящие враги?

— В моем деле врагов наживаешь неизбежно. Только настоящих врагов, готовых выпалить в спину из двенадцатикалиберного ружья, насколько разумею, в живых не осталось.

Фрост еле заметно ухмыльнулся.

— Кстати, вы установили, кем был этот герой? Сам я опознать не смог — больно хорошо попал третьим выстрелом…

— Да, установили. Связались с Вашингтоном, передали отпечатки пальцев, получили ответ. Фото, разумеется, не передавали, — в свой черед ухмыльнулся Мак-Гилл. — Третий выстрел и впрямь оказался чудо как удачен.

— И?

— Кубинец. Один из тех, кому Кастро якобы позволил эмигрировать официально. Половина этих мерзавцев — агенты коммунистической разведки, сами понимаете. Сбежал из иммиграционного центра едва ли не на следующий день. Месяц назад парень уже застрелил в Майами одного из руководителей кубинского Сопротивления. Напрягите мозги: за что Кастро мог иметь зуб на вас?

Фрост пожал плечами.

Потом нахмурился.

Потом улыбнулся:

— Марина.

— Субмарина? — переспросил ослышавшийся Мак-Гилл.

— Да нет, — засмеялся наемник. — Марина. Женское имя. Сеньорита Марина Агилар-Гарсиа. Монте-Асуль. Страна в Центральной Америке. Отец Марины был ее президентом, покуда фиделевские головорезы не вынудили старика убраться вон.

— А вы?..

— Я служил его телохранителем.

— Агилара, если не ошибаюсь, вывели в расход поблизости от Мехико? — уточнил сержант.

— Увы.

— Н-да. Вы славный телохранитель…

Вместо ответа Фрост указал Мак-Гиллу на шрамы, покрывавшие живот.

Полицейский приподнял брови.

— Я сделал, что мог, — пояснил Фрост.

— Получается, возможна простая месть?

— Получается, да, — солгал наемник. В глубине фростовского сознания уже брезжила догадка — почти неимоверная. Но делиться ею с Мак-Гиллом было бы опрометчиво.

— А я полагаю, нет! — рявкнул сержант. — Ведь условились же: говорим по-дружески, начистоту!

Фрост помедлил.

— Возможно, — сказал он задумчиво, — Марине самой понадобился телохранитель. Кубинская разведка узнала об этом. Кого позовет Марина в первую очередь? Покорного слугу. Вот и выслали охотничка с дробовиком в стендовой стрельбе поупражняться… Ничего иного предположить не могу.

Полицейский только рукой махнул.

— “Тепло”, капитан. И только. А мне требуется “горячо”.

— Простите, но это, действительно, все.

— Ага. Черта с два.

Мак-Гилл поглядел в угол, где висела на крючках фростовская одежка, снятая заботливой сестрой милосердия.

— Сударь, — осклабился он, — вы неряха. И преотменный. Даже подзаборные алкоголики не натянут подобных тряпок.

— А вы в изящном костюмчике своем шлепнитесь в грязищу, да по полу покатайтесь, да проползите среди пепси-колы разливанной — тогда и посмотрим, кто алкоголик подзаборный, а кто — трезвенник безупречный, — огрызнулся Фрост.

— Ладно, ладно, — улыбнулся Мак-Гилл. И внезапно стал по стойке “смирно”.

Фрост покосился.

В амбулаторном кабинете возник новый гость.

Высокий, худощавый, темноволосый, коротко стриженый. В правой руке незнакомца красовался дорогой кожаный портфель-“дипломата. Через левую, согнутую, был переброшен светло-серый плащ.