Аромат апельсинов
Шрифт:
— Ты права. Полосатые рубашки были года до 2006-го.
Мы рассмеялись. Пару раз я уже выбиралась с Джен в бар. Рубашки в полоску всё ещё находились на пике популярности. Особенно среди молодых студентов, которые покупали мармеладный алкоголь — желе с водкой бедно одетым пропагандисткам в надежде, что девушки сочтут их за крутых парней…
Джен глянула на часы.
— Чёрт. Мне надо идти. Сегодня встреча с братом. Хотим купить нашей бабуле продуктов. Ей восемьдесят два, и она уже не в состоянии ездить за ними сама. Если мы не будем о ней заботиться, она сведёт с ума нашу маму.
Я усмехнулась.
— Удачи!
— Я её
Вряд ли я смогла бы выдержать больше пары фильмов, но согласно кивнула.
— Хорошо. Я принесу десерт и что-нибудь погрызть.
— Отлично. До встречи, — Джен поднялась, но снова наклонилась. — Может, ты осмелишься, наконец, налить себе ещё кофе. Быстрее, пока он не ушёл.
Делласандро сложил газету и поднялся. Надел пальто. Его лицо я так и не смогла увидеть.
— Я бы тебе посоветовала подождать минуточку и отправиться за ним, тогда он будет обязан открыть перед тобою дверь, — произнесла я.
— Хороший план, — заметила Джен. — Плохо, что я не могу ждать дольше. Мне надо идти. Сделай сама.
Мы обе рассмеялись, затем Джен ушла. Я посмотрела ей вслед. Затем перевела взгляд на Делласандро, который возвращал пустую чашку на стойку. С, зажатой под мышкой, газетой он направился прямиком в туалет, который располагался в задней части кофейни. Подходящий момент, чтобы принести кофе, тем более я за него заплатила, но для дополнительной порции кофеина у меня не было настроения. Планов нет, впереди целый день, ничто меня не торопило покинуть кофейню, но я забыла взять с собой книгу или ноутбук, чтобы полазить в интернете. Веских причин остаться не было. Напротив, дома меня ждали не распакованные после переезда коробки. Возможно, мама оставила сообщение на автоответчике…
Я отнесла чашку на стойку и с удовольствием пробежалась глазами по витрине с выпечкой. Пару шоколадных кексов я испекла бы и дома. Сделанное своими руками всегда вкуснее, но кексы в кофейне покрыты толстым слоем глазури, а я понятия не имела, как её готовить. Несмотря на маффин с голубикой мой желудок заурчал. Плохой признак.
— Что-нибудь ещё? — это Джой, самая прилипчивая женщина, которую я когда-либо встречала. Такое поведение определённо не шло на пользу её репутации.
— Нет, благодарю, — я повесила сумочку на плечо и подумала, что у меня упал сахар. Поэтому, надо возвращаться домой и готовить себе сендвичи. Я не переносила голод, кроме того он способствовал возникновению приступов. После того, что я пережила сегодня утром, лучше не благоприятствовать следующей атаке. Кофеин и сахар помогали их контролировать, но пустой желудок снижал эффект.
Делласандро вслед за мной появился у дверей кофейни. Я нажала на стеклянную створку, звякнул колокольчик, спиной почувствовала его приближение. Придерживая рукой дверь, чтобы та не захлопнулась, я обернулась. Там стоял он. Чёрное пальто. Шарф в полоску. Светлые волосы.
Его глаза оказались не голубыми.
Они мерцали глубоким зеленовато-коричневым светом. Прекрасное лицо, несмотря на мелкие морщинки вокруг глаз и седину на висках, которую я обнаружила. По моим прикидкам, ему около сорока, но если его время пришлось на семидесятые годы, то он значительно старше. Если бы я его знала, то не разглядывала бы. Красивое лицо.
Лицо Джонни Делласандро — это искусство…
Я отпустила
— Бог мой! — произнёс он и отступил назад.
По выговору он из Нью-Йорка.
Дверь между нами закрылась. Солнце отражалось в стекле, скрывая его внутри кофейни. Я не могла увидеть его лицо, но подозревала, что он на меня разозлился.
В этот момент я потянулась к дверной ручке, но он меня опередил. От внезапного рывка я отскочила на пару шагов назад и споткнулась.
— Ох, я… мне очень жаль.
Он даже не глянул в мою сторону, а прошёл со сдержанным проклятием мимо. Край его сложенной газеты ударил меня по руке. Но Делласандро даже не обратил внимания. От внезапного порыва ветра полы его пальто распахнулись. Я сделала вдох, глубокий выдох, потом ещё раз.
Аромат апельсинов.
— Мамочка, со мной действительно всё в порядке, — не надо ей об этом говорить, чтобы не беспокоить, но если я не скажу, она сильно расстроится. — Честное слово, всё в порядке.
— Мне совсем не хотелось, чтобы ты уезжала так далеко, — голос мамы на другом конце трубки звучал раздраженно. Значит, всё нормально. Если бы в нём звучал страх, поволноваться бы пришлось уже мне.
— Сорок минут езды — это совсем недалеко. Я живу близко от работы, кроме того у меня прекрасный дом.
— В городе!
— Ну, мама! — мой смех звучал вымученно, я знала, что он не улучшит её настроение. — Гаррисберг — город только теоретически.
— К тому же ещё и в центре. Я слышала в новостях, что на какой-то улице неподалёку от тебя произошла перестрелка.
— Да? А в Лебаноне на прошлой неделе произошло убийство с последующим самоубийством. Это, кажется, поблизости от вас?
Мама вздохнула.
— Эмм, будь, пожалуйста, посерьёзнее.
— Я серьёзная, мама. Мне тридцать один год. Пришло время, чтобы сделать этот шаг.
Она опять вздохнула.
— Полагаю, ты права. Ты не можешь всё время быть моим ребенком.
— Я уже давно не твой ребёнок.
— Я бы чувствовала себя спокойнее, если бы ты не жила одна. Было лучше, когда ты и Тони…
— Мама, — недовольным голосом перебила я, — мы с Тони расстались по многим причинам, понятно? Прекрати, пожалуйста, постоянно переводить на него разговоры. Ты его терпеть не могла.
— Потому что я считала, что он не слишком хорошо о тебе заботился.
В этом вопросе она, конечно, права. Но я не нуждалась в постоянной заботе, хотя она с этим не соглашалась. И разговаривать о своём бывшем любовнике я не хотела. Ни сейчас, ни вообще когда-либо.
Чтобы перевести разговор на другую тему я поинтересовалась:
— Как папа? — пусть лучше она разговаривает о других людях в своей жизни, о них она тоже заботилась сверх меры.
— Ой, ну ты же знаешь своего отца. Я всё время говорю ему, чтобы он пошёл к врачу. Ему нужно тщательное обследование, а он не хочет. А ему ведь уже пятьдесят девять.
— Ты считаешь его древним стариком.
— Во всяком случае, он уже не молод, — ответила мама.
Я рассмеялась, зажала трубку между ухом и плечом, и раскрыла большую запечатанную коробку, которую после переезда оставила в одной из неиспользуемых комнат. Я собиралась распаковать книги. Эта комната предназначалась под библиотеку. Книжные полки были уже установлены, пыль вытерта. Осталось их только заполнить. Я знала, что меня обрадует результат, но за несколько месяцев работа не сдвинулась ни с места.