Аромат апельсинов
Шрифт:
Джонни Делласандро в своей спальне. Мне стало интересно, спит он голым или нет. Я не могла утвердительно ответить, относились ли мои чувства к движению собственных соков тела, как описывала их Джен, но определённые ощущения в клиторе чувствовались точно.
По дороге к дому я предавалась сладостным фантазиям, в которых фигурировал Джонни.
Определённых причин для приступа, как и их частоты, не было. Обстоятельства, которые вызывали у других людей припадки, мигрень и нарколепсию, в моём случае являлись случайным пусковым механизмом. Меня радовало, что можно
Приступов не было почти два года. Но сейчас аромат апельсинов подсказал мне, что это уже третий приступ за последние сутки.
Надо в ванную, чистить зубы. Я уставилась в зеркало, в нём увидела лицо Джонни, который занимался любовью с женщиной. У неё такой же цвет волос, как и у меня. Такие же глаза. Моя грудь в его руках, и мой клитор под его языком.
Я смотрела в зеркало и скользила, как Алиса из романа Льюиса Кэрролла…
— Смотри, что ты наделал! Ты пролил мой кофе! — я произношу эти слова с сильным акцентом. Это не мой собственный голос, но и чужим я его не чувствую. Слова легко соскальзывают с губ. Сексуальный голос.
— Прошу прощения, мэм! — официант промокает мои бёдра белым полотенцем. Его пальцы скользят вниз по моему животу, задерживаются там дольше, чем нужно. — Позвольте вас почистить.
— Думаю, тебе придётся компенсировать свою неуклюжесть, — моё лицо безучастно, отбрасываю назад свои длинные чёрные волосы.
— Мэм? — а он не глуп, этот парень в белом кителе официанта.
Пол под нашими ногами вибрирует.
— Придёте позже в моё купе. И будьте готовы предоставить мне соответствующую компенсацию.
В ответ он улыбается. Я тоже заканчиваю свой обед улыбкой. Она мешает мне наслаждаться едой. Но у меня всё равно нет аппетита. По крайней мере, до ужина.
Поэтому я поднимаюсь и направляюсь в своё купе, ждать его. Когда я открываю дверь, он уже там. Не в белом кителе официанта, а в тёмных брюках и выцветшей льняной рубашке. Одежда крестьянина, но мне всё равно. Крестьяне — отличные любовники.
— Посмотри, — показываю тёмное пятно на моих брюках. Я даже не пробовала его застирать. — Смотри, что ты наделал, неуклюжий болван.
— Я вам заплачу, мэм…
— У тебя не хватит денег. Эти брюки из чистого шёлка, модель разработана и сшита моим личным портным. Они незаменимы.
— И что теперь? — с вызовом произносит он.
Его длинные и густые светлые волосы собраны на затылке в конский хвост. Когда я снимаю ленту, они распадаются по моим пальцам и рукам. На ощупь его волосы грубее шёлка.
— Почисти мои брюки.
С угрюмым взглядом он вытаскивает из заднего кармана носовой платок, грубо отталкивает меня на пару шагов назад, пока я не упираюсь подколенной ямкой в край кровати, которую уже опустили на ночь. Он вытирает пятно на моих брюках, но в глаза мне не смотрит. От его прикосновений меня пробирает дрожь.
— Нет, — произношу я грубовато. — Языком.
Он опускается
Сквозь тонкую ткань я чувствую жар его дыхание и снова содрогаюсь. У меня подгибаются колени, быстро хватаюсь руками за стенку. Ладони и пальцы чувствуют вибрацию поезда.
Он обхватывает руками мой зад и крепко держит. Потом поднимает на меня глаза, и его лицо оказывается лишь в паре сантиметров от моих ног. Я задаюсь вопросом, может ли он чувствовать мой запах.
— Этого достаточно? — спрашивает он.
— Нет. Недостаточно.
Его пальцы хватают меня и тянут. Шёлк рвётся. Внезапно я остаюсь голой от талии и ниже. Мои брюки лохмотьями свисают в его руках. Одно лишь мгновение, и его рот прижимается к моему телу. На этот раз к голому. Он проводит языком у меня между ног. Засасывает мой клитор, тянет его между зубами. Я вскрикиваю. Он шлёпает меня по заду, и я не знаю, хочет ли он меня перевернуть или пытается заставить кричать громче. Затем я укладываюсь на спину, он возвышается надо мной, и его член упирается в мои губы.
— Бери, — произносит он. Бесчувственно и грубо. Влагалище ноет, я отворачиваю голову в сторону. Он хватает меня за волосы и поворачивает обратно. Затем вдруг становится нежным и аккуратно проталкивает член в мой сжатый рот. И шепчет, — бери.
И я беру.
Целиком в рот. Его член толстый, горячий и жёсткий. Он проталкивает его мне в горло. Я провожу по нему языком, сосу с жадностью. Меня трахают в рот, как во влагалище, клянусь, это так же прекрасно.
Он неоднократно касается моего клитора, я, как наэлектризованная, между ног горит огнём. Вытягиваю ноги вдоль его бёдер, издаю приглушённые стоны, а его член входит в мой рот снова и снова. Волосы падают мне на лицо, он их отбрасывает, и хватает меня, чтобы замедлить темп.
Я хочу, чтобы он вошёл в меня, но он продолжает дальше. Затем отодвигается от меня, вынимает из моего рта свой член, я уже не издаю стоны, а кричу.
— Хватит, — в его голосе триумф и одновременно нежность. — Хватит меня домогаться. Как проститутка!
Мне нравится, как он произносит эти слова, каким тоном. Вдруг я перестаю понимать, почему мы в поезде, почему он официант, и какова моя роль… Баронесса? Графиня? Какая-то богатая потаскушка с кучей денег и реальной потребностью, чтобы её кто-нибудь трахнул. Всё, что вначале имело смысл, превратилось в неразбериху.
Я знаю лишь одно, это ни в коем случае не должно закончиться!
Он кладёт руку на мою щёку. Большой палец скользит по моим губам, я впиваюсь в него и кусаю. Он смеётся, поднимает меня и, как пушинку, сажает на свой член. Между нами больше нет преград, он толчками входит в меня.
Мы раскачиваемся в такт поезду. Сильные руки официанта обхватывают мой зад и двигают его вверх-вниз. Его язык овладевает моим ртом. Мы впервые целуемся, я хочу напиться его вкусом. Своим языком он проводит по моему. Наши зубы ударяются друг о друга, потому что мы слишком жадные. Он опять смеётся.