Шрифт:
I
Джуди Тэтчер проснулась промозглым февральским утром и с горечью вспомнила, что сегодня ей исполнилось сорок лет. За окном накрапывал дождь; в доме было холодно: не включили отопление. Темно. Только половина седьмого. Солнце еще не взошло.
Можно поваляться в постели; будильник должен зазвонить в половине восьмого, так как сегодня обычный рабочий день. Ей предстоит принять душ и одеться, позавтракать, отвезти Роберта в школу, Лесли на работу, и самой появиться в магазине к девяти. День обещал быть самым обыденным, с постоянной ответственностью
Она потянулась под теплым одеялом и ощутила рядом с собой место, которое пустовало уже три года.
Отдавшись порыву воспоминаний, женщина провела рукой по постели, в которой на протяжении двадцати лет спала с Джоном. Казалось, только вчера они познакомились, поженились. В памяти всплывали прекрасные ощущения, испытанные во время их близости, постепенно тая и превращаясь в дымку.
— О, Джон, — простонала она. Если бы он мог услышать и снова оказаться рядом.
Больше всего Джуди скучала по мужу, когда лежала в кровати. Ее тело тосковало. Вспоминались нежные прикосновения, страстные поцелуи и лицо, склоняющееся над ней. Все это было таким реальным; она притягивала мужа еще ближе и ощущала его теплую кожу под своими ладонями…
— О, Джон! — с наслаждением прошептала Джуди, когда он овладел ею. Запустив пальцы в его волосы, она целовала шею любимого со всей нерастраченной страстью и обожанием, нуждаясь в ответной ласке настолько, что ожидание казалось просто невыносимым. Приподняла голову мужа, чтобы заглянуть в затуманенные страстью глаза…
Но это был не Джон. На нее смотрело лицо незнакомца, лежавшего поверх ее тела.
Пронзительный крик застрял в горле. Джуди стала отталкивать чужака, изворачиваясь до тех пор, пока не скатилась с кровати.
Ударившись об пол, она резко открыла глаза. Комната теперь не была темной; сумрачный утренний свет вполз в окно. Дрожа от пережитого шока, женщина пересилила себя и с изумлением посмотрела на кровать.
Там никого не было.
Тяжело дыша, оглушаемая ударами собственного сердца, она поспешно оглядела спальню, — никого, кроме нее. Секунду спустя зазвонил будильник, нарушив тишину.
В этот момент ее осенило: какое же острое наслаждение и какой кошмар были во сне!
Густо покраснев, Джуди вскочила, слегка пошатнувшись, выключила будильник и направилась в ванную. Услышала, как в соседней комнате тоже зазвонили часы, раздался недовольный стон Лесли, звук скрипнувшей кровати. И снова все затихло. Джуди вошла в ванную, разделась, включила душ. Она действовала автоматически. Только что пережитые ощущения все еще не покинули ее. Вспомнив свою ответную страсть к незнакомцу, женщина снова покраснела. Надо же случиться такому! Если бы это был Джон… Но это был не он! Однако я-то думала…
Джуди чувствовала себя разбитой. Ведь я же была уверена, что это муж, пока не увидела лицо, оправдывалась она перед самой собой.
Сны не приходят просто так. Закрыв глаза, мы видим то, что хотим увидеть, проскочила мысль.
Нет, это не так! — зло одернула себя Джуди, не желая думать о неожиданном любовнике. Неправда, у меня даже подобных мыслей не возникало. Это произошло неосознанно.
Но все было не так-то просто. В глубине
Кто же он, незнакомец, появившийся во сне, пригрезившийся вместо Джона?
Джуди пыталась вспомнить его лицо, но не смогла, черты расплывались. Ясно одно — это не муж. В том человеке не было ничего близкого и знакомого. Все, хватит! Пора забыть об этом. Воспоминания заставляли ее краснеть. Ради Бога! Это всего лишь сон! В нем невозможно контролировать свои мысли. Скорее всего, это были просто фантазии или впечатления от какого-то недавнего фильма.
Она взглянула в зеркало. На нее смотрела сорокалетняя женщина с длинными черными волосами, спускающимися ниже плеч. Голубые глаза с бледными веками; красивый изгиб темных бровей. Ее кожа все еще сохраняла приятную бархатистость. Но теперь она — дама среднего возраста. Морщин нет, лишь легкие, едва заметные морщинки вокруг глаз и рта и немного печали во взгляде. Ведь и радость, и горе оставляют следы на лице.
Джуди раздраженно отмахнулась от своего отражения в зеркале: в ее-то возрасте еще и фантазировать. Это позволено детям. Сорок! Очень не хотелось верить. Как быстро летит время.
Боже, кажется, у меня уже седина? Джуди пригляделась. Нет, это отблеск света. Но, в конце концов, она появится. Время катит по жизни как поезд, и невозможно сойти ни на одной станции. Наступит час — будут и морщины, и седые волосы.
— Заткнись! — приказала она себе, шагнув под душ, будто вода могла смыть грусть и неурядицы этого февральского утра.
А оно только началось. Предстоит еще многое сделать, прежде чем день понесет ее по волнам обыденных забот. Нужно быть готовой к этому. Джуди оделась, привычными движениями наложила макияж и привела в порядок прическу. Она постучала в дверь Роберта, из его комнаты донеслось сонное мычание.
— Вставай, дорогой! Уже без четверти восемь.
У сына будильник был явно лишней вещью, так как он никогда не слышал звонка. Энергия пятнадцатилетнего парня, с утра до ночи бьющая ключом, на время сна замирала, и казалось, ни землетрясение, ни наводнение не могли бы разбудить его.
Лесли, полусонная, вышла из своей комнаты, на ходу расчесывая короткие курчавые светлые волосы. Матери до сих пор не верилось, что дочке уже девятнадцать и последние два года она работает в крупном универмаге. Кожа у девушки приятного персикового оттенка, а глаза большие и ясные. Но самой привлекательной частью лица были губы: мягкий розовый изгиб, словно сотворенный самим Купидоном. Лесли выглядела очень хорошенькой и пока наслаждалась жизнью, хотя в последнее время на нее порой нападала скука, а в речи появилась некоторая доля цинизма.
— Господи, какая ужасная погода. Опять дождь, — сказала Лесли.
— Да, еще один дождливый день, — откликнулась мать.
Дочь поставила чайник, пока Джуди готовила овсянку. Девушка поморщилась: нет уж, спасибо, в каше слишком много калорий. Она налила себе апельсиновый сок и взяла тоненький кусочек тоста, так как была невысокого роста и страшно боялась набрать лишний вес. Роберт влетел в кухню неумытый, со взъерошенными темными волосами, в мятой школьной форме.