Аромат изгнания

Хайят Ондин

– Мама тебе не сказала?

– О чем?

– Нам назначена встреча с нотариусом на следующий четверг.

– Но Нону даже еще не похоронили!

– Знаю, но лучше уладить все побыстрее.

– Я не приду. Это выше моих сил! – воскликнула она.

– Нона особо попросила, чтобы ты присутствовала.

Талин уклонилась от ответа, ей не хотелось об этом думать. Им навстречу шла Ирис, жена Ара-ма. Завязался разговор, но всякий раз, едва начав фразу, Ирис и Арам обрывали ее на полуслове, чтобы одернуть двух своих расшалившихся детей. Талин огляделась. Отец разговаривал с матерью. Она так и не поняла, почему они не разводятся, хотя фактически расстались, когда ей было два года. Она невольно отпрянула, когда он направился к ней. Очень элегантный, в сшитом на заказ костюме-тройке,

который сидел как влитой на его массивном теле. Он рассеянно поцеловал ее, поглядывая на часы.

– У тебя опять самолет? – спросила Талин.

– Заканчиваю сделку в Токио, – ответил он, что-то набирая на мобильном телефоне.

– Это очень важно… – с иронией отозвалась она.

Он не обратил внимания.

– Надо же было устроить похороны в Бандоле, столько сложностей. Мы же практически все парижане, к чему это? – сказал он. – Придется возвращаться поездом, как будто мало мне разъездов.

Талин промолчала, ошеломленная его реакцией. Как ни хорошо она его знала, он продолжал ее удивлять. Умерла теща, но единственное, что его волновало, – доставленные лично ему неудобства. Он нервно затянулся сигаретой.

– А ты как поживаешь? – спросил он. – Справляешься без Ноны?

Он задавал вопросы, не дожидаясь ответов.

– А где Матиас? – продолжал он, озираясь.

– Его здесь нет. Он заканчивает дела в Нью-Йорке.

– Так-то лучше. Я было подумал, что и он от тебя сбежал. В кои-то веки тебе удалось удержать мужчину больше, чем на пару месяцев…

Талин напряглась.

– Спасибо за поддержку, папа. Я знаю, что могу на тебя положиться, и это мне очень помогает в жизни.

Повернувшись к нему спиной, она смотрела на собравшихся людей, пытаясь хоть на ком-нибудь остановить взгляд, чтобы как-то успокоить пылающее сердце. Перед ней была лишь пустота. Страх вернулся, стал сильнее. Она понюхала свое правое запястье, на которое нанесла несколько капель амбры, любимого запаха бабушки.

В церкви было черно от народа. У Ноны было много знакомых. Она легко умела завязывать дружбу и активно путешествовала. Семейная легенда гласила, что как-то раз она ушла одна в джунгли и подружилась со всеми племенами, которые встретила на своем пути. Возможно, это было не совсем правдой, но Талин хотелось верить. Нона прошла по Великой Китайской стене, плавала с корсиканскими акулами и замерзала на паковом льду. Она была искательницей запахов. Девочкой Талин всегда с лихорадочным нетерпением ждала ее из поездок, зная, что бабушка привезет ей ароматы с края света. Она считала дни до возвращения Ноны.

Все расселись в церкви. Талин увидела свою подругу Сибиллу с мужем Грегуаром. Она помахала ей, растрогавшись, что та вернулась из командировки пораньше. Солнце било в витражи и ложилось бликами на каменные стены. Отсветы ласкали статуи святых вокруг нефа. Талин вдохнула запах ладана, сухой, с древесными нотками. Он заполнял проходы и напоминал ей мессы ее детства. Гроб стоял на постаменте. Священник начал проповедь. Когда зазвучал его сильный голос, смолкли редкие шепотки.

– Дорогая скорбящая семья, дорогие братья и сестры по вере, дорогие неверующие друзья, братья и сестры по человечеству, мы собрались сегодня, чтобы проводить в последний путь Луну Керкорян, которую вы все называли Ноной и которая покинула нас в возрасте ста двух лет. В свои сто два она отличалась крепким здоровьем и была деятельна до самого конца. В некоторых смыслах она была моложе многих из нас. Нона ушла во сне. Она приняла легкую смерть. В первом послании апостола Иоанна сказано: «Возлюбленные! Будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога» [1] . Действительно, жить – значит любить. Все остальное, сущее без любви, представляется мне презренным. Не любить или утратить любовь – значит умереть. Нона была полна любви.

1

Ин 4, 7. – Здесь и далее, если не указано иначе, примеч. переводчика.

Талин

внимательно слушала священника. «Все остальное сущее без любви представляется мне презренным. Не любить или утратить любовь – значит умереть. Нона была полна любви». Конечно, но достаточно ли было любви ей самой? Этот вопрос, которым она никогда не задавалась при жизни бабушки, не давал ей покоя сегодня. Священник продолжал свою проповедь.

– Святой Иоанн напоминает нам, что мы должны любить не словами и речами, но деяниями и истиной. Любить деяниями – это не значит обязательно совершать подвиги, но делать обычные повседневные мелочи с любовью. Быть с одинокими, больными, стариками. Больше времени уделять воспитанию своих детей. Оказывать знаки внимания своим супругам, родителям, соседям. Прислушиваться к горюющим. Навещать страждущих. Бороться за тех, чьи права попираются. Подарить улыбку, подать дружескую руку. Распространять радость вокруг себя. Все это Нона умела, как никто другой.

Ком набухал в горле Талин, но плакать она не хотела. Горе ее было таким острым, что она не могла позволить себе сейчас выпустить его наружу.

– Иисус заповедал нам держать свои светильники зажженными – это значит, что мы должны быть готовы и внимательны, когда брат или сестра, нуждающиеся в поддержке или просто в том, чтобы их выслушали, стучатся в нашу дверь. Быть рядом и подставлять плечо самым слабым из нас.

Он остановился и посмотрел на родных и друзей Ноны, которые молчали, уйдя в себя. Полные доброты и тепла слова проникли в их сердца.

– Память о Ноне навсегда останется в нас. Ее жизненный путь напоминает нам, что все богатство жизни есть любовь. На дорогах своей жизни она была с Богом, и Он сопровождал ее в преодолении испытаний. Она держала свой светильник зажженным.

От последней фразы Талин вздрогнула. «Она держала свой светильник зажженным». Это была чистейшая правда. Ночью и днем Нона освещала тьму. Она всегда была звездой для Талин. И вот эта звезда погасла.

Талин пришла в себя, почувствовав обращенные на нее взгляды. Наступила ее очередь сказать слово. Она с большим трудом написала это стихотворение в ту самую ночь, когда узнала о кончине Ноны. Прочесть его сейчас было выше ее сил. Она встала и шагнула к пюпитру, сосредоточившись на запахе ладана, который поднимался, как посланник молитв, которые она возносила небу. Талин закрыла глаза и собралась, надеясь, что бабушка услышит ее слова.

– Нона, ты рядом со мною была,Теперь ты исчезла, ушла.Ты сумела меня научитьСмеяться, дышать и жить,На сияющем льду танцевать,Костры на снегу разжигать.

Талин остановилась. Она была удивлена, что все внимательно ее слушают.

– Ты учила меня сочинять,Свой мирок в себе создавать.В смехе ветра осталась ты,В ароматах твоей мечты.

Талин замолчала и вдруг почувствовала присутствие бабушки. Это было странно, мимолетно, но она готова была поклясться, что Нона здесь, рядом, смотрит на собственные похороны.

– Я играю, как ты учила:Каждый запах дает мне силы,Аромат помогает собраться,Не отчаяться, не сломаться.

Слезы потекли по щекам Талин, и она закончила чтение дрожащим голосом.

– Нона, я так по тебе скучаю,Как мне жить без тебя – не знаю.Бежать, спотыкаться на каждом шагу.Но вечность твою я в себе сберегу —Как бесценные семена.Я буду беречь их, как ты берегла.Нона, ты будешь со мной, где бы ты ни была.