Аромат скунса
Шрифт:
– Все ясно, – упавшим голосом произнес Гера. – Ты их пропил. Ты, червяк с косичкой, пропил, прокутил и промотал семьсот баксов!
– Ладно тебе наезжать! – угрюмо отозвался Клим. – Если бы ты не полез на люстру, я бы так не завелся.
– Значит, я виноват?
– Да оба мы хороши, – предложил мирный исход Клим. – Надо было, конечно, припрятать баксы до утра.
– Это конец, – прошептал Гера. – Мы пропили свою мечту.
– Да не убивайся так, – проявил сострадание Клим. – Заработаем еще. Я Скунс продам.
– Да
Он отключил телефон, сел на кровать и обхватил голову руками, но в ступоре пробыл не долго. Мобильник вдруг взахлеб запищал, словно резиновый пупс, если на него наступить. Сигнал вызова был настолько противным, что Гера схватил трубку с неудержимым желанием швырнуть ее в стену.
Вскочив с кровати, он кинулся к двери, но перед ней остановился, благоразумно решив преждевременно не выдавать папе своего присутствия в доме. Телефон продолжал требовать к себе внимания, сильно рискуя заслужить грубое обращение. Гера метался по комнате, как мышь в клетке, облученная ультразвуком. «А вдруг это Клим? – подумал Гера. – Определил номер и названивает?»
Он снова сел на кровать, включил телефон и с опаской поднес его к уху.
– Доброе утро! – услышал он низкий мужской голос. – Э-э… прошу прощения… Я не ошибся – это дом Альберта?
– Да, – ответил Гера и кивнул.
– Как себя чувствует хозяин? Надеюсь, он в сознании?
– Кажется, в сознании, – с некоторым сомнением ответил Гера и уточнил: – Во всяком случае, он двигается.
– Слава богу, – душевно произнес голос. – Значит, господь услышал мои молитвы. Я не хочу утомлять Альберта разговором по телефону и прошу вас передать ему, что Жорик навестит его сегодня в одиннадцать часов.
В трубке раздались короткие гудки. Тотчас дверь распахнулась, и в комнату влетела Лисица с зубной щеткой во рту.
– Кто-то звонил? – крикнула она, брызгаясь мятной пеной.
Гера неуверенно кивнул, а Лисица выхватила у него трубку и посмотрела на погасший дисплей.
– Кто звонил? – взволнованно спросила она, сжимая зубную щетку в кулаке, словно это был нож для разделки крупного рогатого скота.
– Какой-то Жорик, – пробормотал Гера, интуитивно чувствуя, что сделал что-то не то и за это будет бит.
– Жорик?!! – крикнула Лисица. – Что? Что он тебе сказал?
– Что навестит твоего папу сегодня в одиннадцать.
– В одиннадцать?? – ахнула Лисица. – А уже без четверти десять!! А что ты ответил? Как ты представился?
– Я? Никак. Я просто так говорил…
– Что ты наделал! – едва не плача, воскликнула Лисица. – Ты не должен был говорить с ним! И куда я теперь тебя дену? Кем ему представлю?.. Папа! Жорик звонил!
Лисица выбежала из комнаты, с силой захлопнув за собой дверь.
«Вот те на! – сконфуженно подумал Гера. – Кажется, я что-то напортачил».
Самое лучшее, что Гера мог сделать в этой ситуации, – это незаметно ретироваться. Он надел майку, сунул ноги в кроссовки и на цыпочках вышел на лестницу. Не успел Гера спуститься на один пролет, как за его спиной раздался голос:
– Доброе утро, мой юный друг!
Гера мысленно выругался и обернулся. К нему шел Пилот. Он был в тренировочных брюках, с голым торсом. Лицо полыхало румянцем, щеки были тщательно выбриты, на шее висело полотенце. От папы буквально исходила энергия здоровья.
– Что тебе сказал Жорик? – спросил он.
Гера повторил то, что уже говорил Лисице.
– Значит, в одиннадцать… – пробормотал Пилот и почесал свой сократовский лоб. – А ты куда крадешься, словно кот за сосиской? Наломал дров – и деру?
– Как ваша спина? – полюбопытствовал Гера, меняя тему.
– Спасибо. Уже зажила, – ответил Пилот и поиграл грудными мышцами. – На мне все быстро заживет. Когда в авиации служил, мне пропеллером ногу отрубило. Но уже к утру новая выросла.
– Причем сразу в ботинке! – подсказал Гера.
– Нет, – мрачным голосом ответил Пилот. – Ботинок я со старой ноги снял… Еще денег хочешь, сынок?
– Деньги я не очень люблю, – признался Гера. – Мне бы лучше вещами… Например, видеокамерой.
– Опять видеокамерой! – вскинул брови Пилот. – Зачем тебе столько видеокамер? Ты хочешь открыть телецентр?
Гера не успел ответить, как с первого этажа раздался звонкий голос Лисицы:
– Папа! Хватит болтать! Помогай! Время идет!
Она стояла под лестницей в резиновом фартуке. Ее руки были по локти белыми, словно девушка просеивала муку.
– Пошли! – сказал Пилот, опустив руку Гере на плечо. – Я не могу тебя отпустить. Ты нам нужен.
– И долго я буду беззастенчиво пользоваться вашим гостеприимством? – попытался выяснить Гера.
Пилот дал ему исчерпывающий ответ:
– А кто тебя просил разговаривать с Жориком? Теперь я должен как-то объяснить ему, что за парень говорил с ним по моему мобильнику. А Жорик – персона очень важная. Это, можно сказать, нефтяная скважина. Это кимберлитовая трубка! И если его что-то насторожит, наши переговоры сорвутся. И тогда мне придется обмазать тебя цементом и поставить на карниз дома.
– А почему на карниз? – из чистого любопытства спросил Гера.
– Для симметрии, мой юный друг, для симметрии. Слева от лестницы три амурчика стоят, а справа – четыре. Некрасиво…
– Ладно, уговорили. Я остаюсь, – согласился Гера.
Все трое спустились на кухню. Гера надеялся, что его накормят завтраком в виде блинов с черной икрой или, на крайний случай, оладий с красной. Но на обеденном столе, застеленном клеенкой, стоял пакет с алебастром, алюминиевый тазик и несколько разноцветных бутылочек, похожих на косметические маски.