Аромат золотой розы
Шрифт:
«С чего начать?» – спросила себя Генриетта.
Ей казалось, что наиболее важные документы и те, что всегда должны быть под рукой, окажутся в столе. И впрямь, в шкафах сквозь пыльные стёкла виднелись кожаные переплёты толстенных книг и перевязанные шнурами стопки бумаг.
«Сборники законов и архив», – поняла Генриетта и решила, что начнёт со стола, а к шкафам вернётся позднее. Если успеет.
Она наугад дёрнула центральный ящик и поняла, что тот закрыт на ключ. Ящиков в столе было три. Неужели все заперты? Генриетта потянула правый, ящик оказался открытым и плотно забитым бумагами. Девушка просмотрела первый
– Ну и что нам это даёт? – пробормотала Генриетта.
Пока она нашла лишь подтверждение того, что мэтр Трике вёл много дел, а это и так было широко известно. Наскоро перелистав все листы в стопе, девушка окончательно убедилась, что там собраны лишь купчие. Она аккуратно сложила листы и задвинула ящик на место. Теперь наступил черёд левой стороны стола. Здесь ящик тоже оказался незапертым, а вот бумаг в нём было существенно меньше: стопа из пары десятков листов, была аккуратно перевязана синим шнуром. Генриетта вынула документы и удивилась – под перекрестьем шнура на первом же листе стояла её собственная подпись. Девушка вчиталась и поняла, что видит перед собой прошение о возврате наследства герцога де Гримона, которое она ещё два месяца назад подписала для месье Трике.
«Разве всё это не отнесли в королевскую канцелярию?» – спросила она себя. Но нотариус давным-давно отчитался, что бумаги не только сданы, но уже даже и рассмотрены. Недаром тётка со дня на день ожидала решения по делу.
От ужасного подозрения вновь затряслись руки. С трудом развязав шнурок, Генриетта перебирала листы. Все они относились к делу об истребовании её наследства. Отрицать очевидное больше не имело смысла: на столе лежала пачка документов, которые мэтр Трике, по его уверениям, давно передал во дворец. Открытие было ошеломительным!
«Неужели Луиза узнала о том, что Трике нас обманывал, начала скандалить и поплатилась за это? – предположила девушка, но сразу же отогнала кошмарную мысль: – Нет, тётка не видела этих бумаг! Слишком уж аккуратно перевязан пакет. Если бы произошла ссора, то такой тщательности в упаковке уже не было бы».
Времени на рассуждения у Генриетты не было, но в одном она не сомневалась: собственные документы нужно изъять, пока сюда не добралась полиция. Собираясь к нотариусу, юная герцогиня поверх платья надела свободную тальму, и теперь постаралась засунуть под неё бумаги. Это с трудом, но удалось. Теперь Генриетта не могла нагибаться, да и дышалось ей с трудом, но наградой за её упорство стала неожиданная находка – когда она вытащила документы, на дне ящика остался лежать чёрный ключ.
– От центрального…
И точно, ключ мягко повернулся в смазанном замке, и Генриетта потянула за старинную кованую ручку. Ящик оказался почти пустым: внутри лежали лишь несколько разномастных листочков, исписанных названиями и цифрами. Девушка присмотрелась. Цифры в столбиках стояли напротив названий и, скорее всего, означали суммы.
«Взять или не взять?» – спросила себя Генриетта.
Возможно, что эти листки помогут полиции раскрыть убийство мэтра Трике, а может, и нет. Но у самой Генриетты есть дела поважнее – нужно найти тётку. Девушка мысленно извинилась перед майором, свернула бумаги в трубку и сунула их в карман тальмы.
Что ж, теперь шкафы! Генриетта заглянула сквозь стёкла и поняла, что её первое предположение оказалось верным. На тиснёных корешках книг поблескивали выцветшим золотом названия Кодекса Наполеона и сборников законов, а перевязанные стопки бумаг состояли из всё тех же купчих, выписанных в прошедшие годы. Может, в шкафах что-то и прятали, но найти это Генриетта точно не успевала. На лестничной площадке второго этажа зазвучал преувеличенно громкий голос Орловой. Фрейлина рассыпалась в благодарностях, превознося любезность майора Фабри. Генриетта поспешила к лестнице и с равнодушным видом облокотилась на перила.
– Дорогая, где вы? – позвала Орлова.
– Я здесь, – откликнулась девушка.
Через мгновение Орлова появилась рядом и, склонившись к уху Генриетты, прошептала:
– Пока не станем говорить префекту о Луизе! К тому времени, когда ваша тётя приехала сюда, Трике был уже мёртв почти сутки. Если Луизу похитили, то нам нельзя насторожить преступников. Нужно, чтобы они связались с вами и потребовали выкуп. Подождём ещё один день…
Агата Андреевна увлекла свою спутницу к выходу и почти затолкала её в экипаж. Только когда кучер тронул, Орлова с облегчением сказала:
– Трике обнаружили далеко за городом. Он был убит при весьма шокирующих обстоятельствах: его нашли в кустах у реки с пулей в животе, а недалеко от него лежала застреленная женщина. Ту убили в спину, ясно, что бедняжка убегала прочь, пытаясь скрыться. В том месте есть маленькая церквушка, построенная у целебного источника, как видно, жертва стремилась под защиту её стен. Наш майор уверен, что та женщина – вдова, известная всей округе своим доступным поведением, пришла на свидание к нотариусу. Кто-то из других ухажёров этой деревенской вакханки приревновал и пристрелил обоих любовников.
– Не похоже это на Трике, – с сомнением заметила Генриетта.
На пропахших отбросами портовых улицах она навидалась всякого, в том числе и шлюх, и бабников. Месье Трике никак не походил на мужчину, одержимого страстью. Жадность? Да! Деньги? Конечно! Но не похоть…
– Майор уверен в своей догадке, – возразила Орлова. – Самый последний аргумент он придержал напоследок: под верхний край жилета у Трике был засунут розовый бутон – чуть распустившаяся белая розочка.
– Не может быть… – выдавила из себя Генриетта и поняла, что её руки вновь заходили ходуном.
Не понимая, что случилось, фрейлина с испугом уставилась на неё.
– Тётя зовёт меня Розита – «розочка». Об этом знаем только она и я, – превозмогая отчаяние, чуть слышно сказала девушка.
Орлова обняла её.
– Мы не будем делать никаких выводов, пока не соберём все доказательства, – твёрдо сказала фрейлина. – Роза – это просто совпадение. Трике убили на сутки раньше, чем Луиза выехала из дома. Раз о прозвище знали лишь двое, значит, человек, положивший цветок за пазуху нотариусу, не мог намекать на ваши отношения с тётей. Я скорее соглашусь с майором, что это – знак, оставленный ревнивцем.