Арсенал-Коллекция 2015 №03 (33)

Коллектив авторов

Румынский минный заградитель «Амирал Мурджеску» следует на постановку

Танкер «Фируз» после попадания торпеды Щ-216 6 августа 1943 г.

Транспорты «Варна»и «Бой Федерсен» в Севастополе в 1942 г.
– оба потоплены на Черном море в 1943 году

Одновременно предпринимались попытки повысить эффективность боевых походов, поскольку подлодки в подавляющем большинстве случаев привозили торпеды назад полностью или частично. Командиры объясняли это отсутствием целей в районе позиций, следовательно, требовалось наладить наведение лодок на суда на основании данных воздушной разведки. Еще 13 февраля нарком ВМФ в своей директиве №9/425 требовал от командующего ЧФ лично и под его ответственность

в десятидневный срок организовать разведывательное обеспечение действий субмарин и наладить прямую радиосвязь лодка — самолет-разведчик. Лишь к концу марта штабом БПЛ был разработан проект наставления по совместным действиям, который лег в основу директивы командующего ЧФ от 4 апреля, предписывавшей в период с 12 по 20 апреля провести операцию по нарушению коммуникаций противника в северо-западном районе Черного моря. Для этого в море были развернуты четыре подлодки, а от ВВС выделены 12 самолетов Ил-4 (8 для разведки и 4 в состав ударной группы). Последние должны были дважды в день составом пары облетать вражеские коммуникации, сообщать данные о движении обнаруженных конвоев, а так же находиться в готовности к проведению торпедно-бомбовых ударов. Фактически операция проводилась в период с 16 по 25 апреля. Лишь один раз лодке удалось своевременно получить информацию от самолета и на ее основании выйти на перехват. Однако, до атаки дело так и не дошло, поскольку конвой прошел на большом удалении от субмарины. В то же время, без всякого предварительного наведения, С-33 потопила румынский транспорт «Сучеава», шедший в охранении румынских эсминцев. Несмотря на целый ряд обнаружений конвоев, бомбардировщики и торпедоносцы за время операции ни разу не вылетали в район западнее Севастополя. Анализ причин безуспешности операции обозначил целый ряд проблем, к решению которых ЧФ оказался не готов ни организационно, ни технически. Главной являлось отсутствие у лодок средств радиоприема в подводном положении. Наставление предусматривало, что державшиеся вдали от берегов субмарины будут большую часть времени проводить над водой, но фактически подводники считали такой риск неоправданным, тем более, что данные от разведчиков поступали нерегулярно и не отличались большой надежностью. Командирам лодок даже не было известно, вылетели ли самолеты вообще, и имеет ли смысл их нахождение на поверхности. Кроме того, противник рассчитывал переход конвоев таким образом, что они в утренние часы находились у румынского побережья, а прибывали в Севастополь в течение ночи, выходили из него поздно вечером. Поскольку большинство позиций лодок находилось у берегов Крыма, вероятность того, что обнаруженный утром конвой до вечера не изменит свой курс и скорость (если они вообще были правильно определены разведчиком!) была незначительной, и встречу с целью можно было считать скорее случайной, чем закономерной.

Погрузка торпелы на Щ-215 в Батуми, конец 1943 г. На залнем плане - плавбаза «Нева». На врезке: Михаил Васильевич Грешилов - командир Щ-215

Транспорт «Тисбе», потопленный Щ-215

М-111 выходит из Поти, 1943 г. (ЦВММ) На врезке: Ярослав Константинович Иосселиани, командовавший М-111 (фото 1944 г.)

Вследствие всего вышеизложенного попыток проводить аналогичные операции до конца кампании больше не предпринимали, и подлодки продолжили действовать обычным позиционным методом. Всего в течение кампании в дальней зоне ими было выполнено 100 боевых походов, 63 торпедных (расход 160 торпед) и три артиллерийские атаки. Торпедами было поражено 12 целей, в том числе потоплено пять крупных транспортных судов суммарным тоннажем 13 983 брт. Даже немецкий Адмирал Черного моря в своем годовом отчете отметил значительные успехи в повышение выучки экипажей советских подлодок. Этот год стал пиком боевых достижений черноморских подводников. По две победы в течение года одержали командиры Щ-215 М.В. Грешилов (среди побед — потопление транспорта «Тисбе», перевозившего 1604 т хромовой руды) и М-111 Я.К. Иосселиани, представленные к званию Герой Советского Союза. Собственные потери составили три корабля, что было наилучшим показателем по части соотношения потерь и успехов за всю войну. В то же время следует отметить, что процент успешности торпедных стрельб (19%) оставался не слишком высоким, а примерно в половине походов командирам лодок и вовсе не доводилось выйти в атаку. При этом речь шла о дальней зоне коммуникаций, где теоретически можно было встретить крупное судно противника на любой из нарезанных там позиций.

В данной кампании намного результативней стала действовать и морская авиация. К началу рассматриваемого периода в дальней зоне мог быть использован единственный на тот момент в ВВС ЧФ минно-торпедный полк, в составе которого имелось всего 15 торпедоносцев Ил-4. В I квартале из 521 самолето-вылета, произведенного самолетами части, на дальнюю зону пришлось примерно 60 вылетов с торпедами и 18 вылетов с бомбами (30 марта для удара по судам в порту Севастополя). Такое распределение внимания объяснялось задачами, поставленными перед ЧФ по блокаде кубанского плацдарма противника. Тем не менее, уже с конца марта штаб ВВС ЧФ, помимо продолжавшихся вылетов на «свободную охоту», начал организовывать групповые удары торпедоносцев на основе данных воздушной разведки. Следует отметить, что подлетное время с аэродромов Гудауты и Адлер составляло 3,5-4 часа, вследствие чего далеко не каждый раз машинам удавалось обнаружить цель.

Во II квартале, в связи с постановкой других задач (разведка в интересах подлодок, минные постановки на Дунае и Днепре), число вылетов торпедоносцев и бомбардировщиков для атаки конвоев и портов в дальней

зоне несколько сократилось, зато был одержан первый крупный успех — 12 июня у мыса Тарханкут группой бомбардировщиков был потоплен транспорт «Биргит» (1971 брт). Тем не менее, командованием был сделан далеко не однозначный вывод о предпочтительности применения торпедного оружия, и в дальнейшем вылеты самолетов с бомбовой нагрузкой осуществлялись почти исключительно при ударах по портам или при нехватке торпед.

В III квартале усилия морской авиации по нарушению коммуникаций противника еще более выросли. Во-первых, торпедоносцы прекратили действовать в ближней зоне, где крупные суда не плавали. Во-вторых, благодаря передислокации основных сил 4-го воздушного флота с Кубани под Курск, с июля бомбардировочная и минно-торпедная авиация ЧФ смогли использовать базы в районе Геленджик. В- третьих, с сентября одна из эскадрилий 36-го дальнебомбардировочного полка на самолетах «Бостон» начала действовать в качестве торпедоносной. Если в I квартале по судам противника было сброшено 24 торпеды, во II — семь, то в III — уже 51.

Командующий авиации ВМФ генерал-полковник авиации С.Ф. Жаворонков инспектирует часть ВВС ЧФ, 1943 г.

Ил-4 5-го гмтап на полевом аэродроме (фото из архива Г.Ф. Петрова)

Казалось, что еще более выгодные условия сложились в IV квартале в связи с началом использования аэродрома в Скадовске (Северная Таврия), подлетное время с которого до мыса Тарханкут составляло около 20 минут. В Скадовск с 15 по 28 ноября были перебазированы по одной эскадрилье от 36-го дбап, 40-го бап и 23-го шап. До конца года они произвели 185 самолето-вылетов, что означает, что каждый самолет летал с интенсивностью раз в шесть дней. Такое слабое напряжение, помимо периодов нелетной погоды, объяснялась проблемами, возникшими с доставкой горючего и боезапаса с ближайшей действующей железнодорожной станции, расположенной на удалении 250 км. Это обстоятельство, а также трудности ремонта самолетов в удаленной базе в полевых условиях привели к тому, что от каждой эскадрильи могло вылетать одновременно не более половины машин. Торпедоносцы с кавказских авиабаз совершили в IV квартале 160 самолето-вылетов, но также не смогли добиться сколько-нибудь значимых успехов. Основной проблемой для них, как и раньше, являлось повторное нахождение цели спустя несколько часов после ее обнаружения воздушной разведкой. В результате только 56 самолето-вылетов (35%) завершились применением оружия.

В 1942 г., чтобы свести к минимуму число безрезультатных вылетов, командование вражеских ВВС сосредоточило свои усилия на портах. Подобные удары наносились и нами. Севастополь морская авиация в 1943 г. атаковала 30 марта, 30 апреля, 26 сентября и 2 ноября, Констанцу —3 мая и 28 сентября, Одессу — 29 ноября, Очаков — 30 ноября и 1 декабря. Шансы на успех имела лишь та часть рейдов, где вылеты готовились тщательно, а сам наряд самолетов был достаточно большим для того, чтобы хотя бы часть из них смогла эффективно отбомбиться в условиях сильной ПВО. Впрочем, и при соблюдении этих условий результаты оказывались, как правило, весьма скромными. Так, 30 марта, в результате одновременного налета 18 Ил-4 на севастопольский порт, была тяжело повреждена плавбаза, легкие повреждения получила другая плавбаза и два лихтера. Следующий налет, где состав атакующей группы был сокращен ровно в два раза, завершился лишь осколочными повреждениями на небольшом теплоходе и двух лихтерах. 26 сентября порт одновременно бомбили 9 Ил-4, 15 «Бостонов», 12 Пе-2, но намеченных целей на месте не оказалось (аэрофотосъемка была произведена за трое суток до операции) и потому дело ограничилось осколочными повреждениями четырех павсредств. Два бомбардировщика оказались сбиты, из-за чего следующий налет на эту базу производился в темное время суток. Он был полностью безрезультатен, а мы потеряли один «Бостон». С Констанцей повезло еще меньше — ни один вражеский корабль там не получил ни царапины, в то время как мы лишились четырех машин. В Одессе результаты удара ограничились гибелью нескольких портовых грузчиков, но в Очакове в результате 46 самолето-вылетов бомбардировщиков и штурмовиков удалось уничтожить два лихтера, паром Зибеля и штурмбот. Вышеописанные примеры ясно свидетельствуют, что противовоздушная оборона вражеских баз была в 1943 г. для нас проблемой, разрешить которую использованием устаревших и примитивных тактических способов было невозможно.

Последние минуты транспорта «Бой Федерсен»

«Бостон» А-20В 36-го дбап готовится к вылету (фото из архива Г.Ф. Петрова)

А-20В 36-го дбап в групповом полете (фото из архива Г.Ф. Петрова).

Подвеска торпеды под Ил-4, 1943 г. (фото из архива Г.Ф. Петрова)

Постановка задачи перед вылетом в 5-м гмтап

В целом же результаты боевого применения морской авиации в дальней зоне характеризовались следующими цифрами: было произведено примерно 550 боевых вылетов ударных машин (сюда не вошли воздушная разведка и постановка мин), израсходовано 136 торпед и более сотни тонн авиабомб. Торпедами были поражены два крупных судна (одно затонуло, другое вышло из строя до конца войны), большой охотник (торпеда не взорвалась) и БДБ (потоплена), бомбами в открытом море потоплен крупный транспорт и поврежден дунайский теплоход. По сравнению с 1941 и 1942 гг., это был явный прогресс, но в сопоставлении с затраченными усилиями результат выглядел весьма скромно. Почему не удалось достигнуть большего?