Арсенал-Коллекция 2015 №03 (33)
Шрифт:
Вечером 3-я рота еще раз атаковала Вульку Сулеёвску. В этой атаке приняли участие два Pz.Kpfw. IV и две САУ. Бронемашины дивизии дошли до деревни и даже вновь смогли овладеть ей, но общее положение эсэсовцев было незавидным.
Командир роты Шумахер докладывал о движении в северном направлении многочисленных советских колонн, что свидетельствовало о прорыве линии обороны 5-й гренадерской дивизии. Теперь обход занимаемых позиций с северо-востока угрожал уже эсэсовскому полку «Вестланд». До конца дня 1-й батальон понес значительные потери, со своей стороны заявив об уничтожении 17 советских танков (6 Т-34, 6 «Шерманов», 4 Т-34-85, 1 огнеметного) и 10 противотанковых орудий.
В штабе дивизии отдавали отчет в том, что обстановка развивается неблагоприятно. Чтобы выяснить положение дел у своего соседа слева, по шоссе в направлении дер. Мокра Весь был выдвинут разведывательный взвод танков под командованием унтерштурмфюрера СС Манфреда Ренца. Так всего несколько Pz.Kpfw. IV стали заслоном на крайне левом фланге «Викинга», фактически там, где до начала советского наступления находились тылы эсэсовской дивизии.
В 09:00 на правом фланге в общем направлении на г. Тлущ при серьезной
«Пантеры» 5-й танковой дивизии СС «Викинг» выдвигаются на передовую. Польша, август 1944 г.
Плавающий полноприводный автомобиль повышенной проходимости «Швимваген», БТР Sd.Kfz. 251 и «Пантера» №501 из состава 5-й роты II-го батальона 5-го танкового полка СС. Польша, лето 1944 г.
Сосед дивизии «Викинг» справа, 6-й панцергренадерский полк СС «Теодор Эйке» (SS Panzer-Grenadier-Regiment 6 «Theodor Eicke») дивизии СС «Мертвая голова» испытывал под Клембувом те же проблемы, что и полк «Германия» под Тлущом. 1-й батальон панцергренадеров не выдержав натиска советской 47-й армии, отступал в северном и западном направлениях, создав опасный разрыв между 3- й и 5-й танковыми дивизиями СС. В пользу эсэсовцев играло только то, что путь наступающим частям Красной Армии преградила небольшая, но болотистая р. Циенка, форсирование которой затормозило их продвижение вперед. В наступающей темноте после утраты локтевой связи с соседями слева и справа, а также ввиду потери г. Тлущ, 5-я танковая дивизия СС отступила на север. К утру 19 августа новая линия обороны «Викинга» выглядела следующим образом — Клембув — Вулька Козловска — Постолиска — Мокра Весь.
В трудном положении оказались и экипажи танков И-го батальона 5-го танкового полка СС, которые вели бои под г. Тлущ. Роты получили приказ поддерживать огнем отдельные части пехоты. Однако когда советские войска обошли немецкие позиции, гренадеры начали отступать, из-за чего танкам также пришлось постепенно отходить. Но к югу от Тлуща командование И-го батальона и сопровождавшая штаб 7-я рота оказались один на один с противником. Произошло это, вероятно, из-за общего хаоса и отсутствия четких приказов со стороны командования дивизии. Только к утру следующего дня эсэсовские танкисты, понеся значительные потери, с несколькими машинами смогли выйти к своим позициям к северу от р. Циенка. Командир батальона гауптштурмфюрер СС Ганс Флюгель так описал эту необычную ситуации, когда танковой группе с небольшим количеством пехоты пришлось пробиваться через вражеские тылы: «Из-за неожиданного начала ураганного огня русской артиллерии, я сразу же был лишен всех возможностей нормального командования батальоном. Командиру 8-й роты (Карлу Николусси-Леку. — Прим, авт.) осколок попал в правую ногу, и он был срочно погружен в танк, командование которого я взял на себя. 6-й ротой теперь командовал унтерштурмфюрер СС Альфред Гооссрок. Предыдущий командир роты, оберштурмфюрер СС Йозеф Мартин, погиб еще 14 августа, когда на своем танке вез в тыл пленных для допроса и идентификации. Один из них подорвал себя гранатой. В результате взрыва Мартин был смертельно ранен <...> Русские штурмовики раз за разом атаковали наши позиции, сбрасывая тяжелые бомбы, которые ложились между танками, нанося им повреждения <...> Наши танки оказались зажаты в узком коридоре, простреливаемом ручным оружием и могли совершать лишь небольшие маневры. Не могло быть и речи о том, чтобы предпринять сколько-нибудь серьезную контратаку. К счастью связь по радио с полком и дивизией была еще хорошая <...> Сразу после полудня мы чуть было не попали в руки русских. Я распорядился, чтобы никто из экипажей не покидал своих машин. Все вылазки на разведку, проводимые экипажами, были отменены <...> Нам пришлось серьезно потрудиться, чтобы удержаться на наших позициях. Используя остатки питания для радиостанций, мы могли еще согласовать через полк с дивизией, что будем прорываться около 19:00 <...> Боезапас подходил к концу и запас горючего тоже иссякал, поэтому мне пришлось отдать приказ открывать огонь только в самом крайнем случае. Русские проходили мимо нас в маршевых колоннах по близлежащим железнодорожным насыпям. Двигаясь сверху по насыпи, многие из них стреляли в нашу сторону из автоматов или бросали гранаты. Наши экипажи, не имевшие возможности ответить, должны были проявлять выдержку. Около 19:00 начало смеркаться. Дивизия уверяла, что артиллерия ударит по высоте 99, чтобы помочь в попытке прорыва к г. Тлущ, но этого не произошло. Нам не оставалось ничего иного, как двинуться следом за русскими танками по направлению к нашим позициям. С левой стороны от нас был железнодорожный мост, через который мы должны были проехать. Идущий в авангарде группы Гооссрок получил задание миновав его продвинуться вперед и двумя машинами разведать силы противника. Затем мы намеревались развернуться для атаки и минуя русских пробиваться к нашим позиция им <...> Но когда Гооссрок проехал под железнодорожным мостом его танк был выведен из строя прямым попаданием <...> Танк загорелся, обожженный Гооссрок покинул машину. Остальные члены экипажа тоже смогли спастись, и пересели в другие танки. Попытка прорыва не удалась. Моя танковая группа собралась вместе. Мы поставили танки совсем близко друг от друга и по радио обсуждали план следующей попытки прорыва. Наши машины были хорошо замаскированы и у нас было время. Однако никто не был в состоянии нам помочь. Удара нашей артиллерии мы так и не дождались. Как потом оказалось, артиллеристы находилась уже на другой позиции. Следующую попытку прорыва мы осуществили в направлении моста на р. Циенка. Русские танки уже пересекли его и находились на другой стороне реки. Всю ночь поблизости от места нашего укрытия наблюдалась большая активность танковых частей неприятеля С8-й гвардейский танковый корпус готовился к форсированию р. Циенка. — Прим. авт.). Над нашими головами горели русские осветительные ракеты разной расцветки <...> У нас заканчивался боезапас. У меня остались только осветительные ракеты. С нашей позиции мы наблюдали, как с рассветом русские с пехотой на броне танков двинулись в направлении г. Тлущ. Чтобы достигнуть своих позиций нам не оставалось ничего другого, как следовать в том же направлении <...> Оставшиеся семь танков были до отказа заполнены раненными и экипажами, оставшимися без своих машин <...> К счастью наша пехота узнала нас сразу».
«Пантера» №501 на позиции. Польша, лето 1944 г.
Панцергренадеры соседа «Викинга» - 3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова» меняют позицию во время боя. Польша, август 1944 г. Слева - подбитый советский средний танк Т-34-85
Два танка Pz.Kpfw. V из состава «Викинга» через призму цейсовской стереотрубы SF14Z, установленной на другой «Пантере» эсэсовской дивизии. Польша, лето 1944 г.
Первый день нового большого наступления принес атакующим армиям 1-го Белорусского фронта (47-й, 70-й и 28-й) ощутимый тактический успех, который мог очень скоро перерасти в успех стратегический. В отчете фронта этот день боев на участке 70-й армии описан довольно лаконично, тем не менее это описание почти полностью повторяет описания с немецкой стороны, расходясь с ними только в оценке потерь. Согласно советским данным немцы потеряли около 1500 солдат и офицеров убитыми, 10 пленными, 16 танков выведенными из строя и сожженными, уничтоженными 12 орудий, 56 пулеметов и 14 автомобилей. Трофеями Красной Армии стали 2 танка, 6 орудий, 9 минометов, 23 пулемета и 340 винтовок.
Окончание в следующем номере
Вадим Трещёв
Конфликт в Джебель-Ахдар (1954-1959 гг.)
Карта Северного Омана
В середине XX столетия, по мере отступления Британской Империи в ходе процесса деколонизации, на всей территории Ближнего Востока разворачивается целый ряд вооружённых конфликтов. Одни из них произошёл на севере Омана, вокруг горного массива Джебель- Ахдар.
«Всё началось из-за нефти», — так объяснил в ноябре 1958 года своим парням причину конфликта, в который им предстояло вмешаться, командир эскадрильи «Дельта» 22-го полка Специальной воздушной службы (САС) майор Джон Уоттс. Объяснение, конечно, весьма упрощённое, но в целом верное.
Оман в середине XX века представлял собой «страну, в которой остановилось время». В государстве на юго-западе Аравийского полуострова не было ни дорог, ни машин, ни электричества, ни радио, ни телефонов, ни школ, ни больниц, основным транспортом оставались ослы и верблюды. Суд —только средневековый, с отсечением рук и побиванием камнями. Налоги собирались всё так же яйцами, дровами, ослами, верблюдами. Собирали их правящие городками и деревнями губернаторы-вали и шейхи кочевых племён, объединённых в две важнейшие племенные конфедерации — хинави и гафири.
С конца XIX столетия Оман был разделён. Побережьем правил султан из Маската, внутренними районами страны — имам (духовный глава) ибадитов — мусульманской секты, к которой принадлежало три четверти населения Омана — из Низвы. Разделение было формально закреплено договором 1920 г. В руках султана находилась внешняя политика страны.
Формально, Оман был независимым, только этого никто не знал ни в самом Омане, ни за его пределами, считая Оман британским протекторатом — что было не так, ибо все договоры о дружбе, торговле и навигации, что британцы заключали с маскатскими правителями на протяжении последних полутора веков, признавали Оман независимым.
Британцы платили султанам Маската субсидии, в Маскате жил британский политический агент, в армии и на гражданской службе султана верховодили британцы, даже министром иностранных дел Омана был британец Нил Иннес.
Британские интересы в Омане ограничивались парой авиабаз на пути в Индию и Юго-Восточную Азию — в Салале и на острове Масира. И нефтью.
Хотя султан Саид III бин Таймур, занявший трон в 1932 г., и окончил «Индийский Итон» (колледж Майо в Аджмере), был он архиреакционером, сравнимым со своим современником — йеменским имамом Ахмадом. Саид мечтал только найти нефть (получив, таким образом, неограниченный источник доходов) и подчинить себе внутренние районы Омана.