Арская дорога

Прошло несколько лет. Стрельцы прочно осели на Сарапульских дворцовых землях вблизи Арской дороги: начинали с землянок да полуземлянок, но со временем переселились в кряжистые сосновые и ладные срубы, которые выстроились в починки, деревни и сёла: Бегуны, Лагуново, Килино, Кузнецово, Немешаево, Шадрине и другие. Трудно было. Одни надорвались от непосильной работы и ушли в мир иной, другие сбежали на волю от трудового рабства, помня свои воинское умение и вольную жизнь, но основная часть продолжала трудиться не покладая рук и зажила так же, как и в прежние времена, успешно и в достатке. Стрельцы не забывали своего прошлого, помнили достоинства и недостатки каждого, относились с уважением к воинским заслугам, отзывались на беды и призывы бывших сослуживцев, оказывали посильную помощь в новом для них крестьянском труде. Крепли сообща, и в этом им помогали сохранённые традиции и вера.

Бывшему стрелецкому пятидесятнику Килину Павлу Тимофеевичу в текущем году поручил народ собрать обоз и везти товары Лагуновского общества на Макарьевскую ярмарку в Нижний Новгород: различную бытовую утварь, домотканые половики, охотничьи и рыболовные снасти, рыбу вяленую, мёд, сушёные грибы да ягоды. Товаров было много, ему доверяли, а в помощники, для обучения и сопровождения обоза, дали подросших молодых и боевитых стрелецких сынов. Отправились в дорогу сразу после завершения полевых работ. Дорога была известная и не из лёгких. Лето в своём начале оказалось жарким и одновременно грозовым. Шквальный ветер приносил дожди, дороги размывались, но быстро просыхали и покрывались твёрдой коркой, а на глинистых обочинах оставались глубокие лужи.

К стенам Макарьевского монастыря прибыли вовремя: ярмарка только-только запестрела разными товарами, загудела купеческими завлекающими призывами и криками зазывал. Павел Тимофеевич поспешил в гостиничный двор Макарьевского монастыря, но при входе остановился как вкопанный: навстречу уверенной походкой, в сопровождении нескольких помощников шёл высокий и статный, ухоженный и независимый то ли купец, то ли боярин, но до боли знакомый человек. Волевой взгляд на секунду коснулся Павла Тимофеевича, заставив его с уважением опустить руки и склонить голову в поклоне.

Он лихорадочно искал в памяти этого человека, но вспомнить так и не смог. Зашёл в монастырь, заявил о своём товаре, переговорил с некоторыми служивыми и направился к обозу, но его перехватил незнакомец и настойчиво пригласил следовать за ним. Через некоторое время они подошли к одной из больших лавок гостиничного двора: незнакомец остановился у скрытой двери с левой стороны лавки, дёрнул за шнурок, открыл и шагнул внутрь. Следом за ним Павел Тимофеевич оказался в комнате без окон, с крепким дубовым столом, стоящим посередине, стульями, креслом и боковым диванчиком. Несколько свечей на стене нещадно чадили из-за нехватки воздуха. Незнакомец молча подал знак и, оставив гостя, скрылся в потайной двери. Привыкнув к полумраку, Павел Тимофеевич осмотрелся: помещение было обставлено без излишеств и напоминало рабочий кабинет, но не купеческую комнату. «Так вот где зарабатывают деньги…» – не успел подумать, как дверь скрипнула. Он разом охватил крупную и сильную мужскую фигуру, властную осанку, наткнулся на встречный взгляд и в мгновение вспомнил спасителя стрельцов и их семей в ту далёкую зиму – своего свата, купца Фёдора Петровича, старшего брата мужа дочери Семёна Петровича. Сердце Павла Тимофеевича захлестнула горячая волна благодарности, ноги сами собой подогнулись, и он упал бы на пол, если бы не Фёдор, который успел подхватить его, слегка прижал к себе и усадил на стул. Возникшая минутная тишина была нарушена рослым отроком, который шумно, без смущения заскочил в кабинет, быстро, гремя посудой, расставил на столе угощения, через мгновение появился снова, но уже с чаем… и снова исчез.

– Узнал, Павел Тимофеевич?

– Да разве можно забыть такое! Все долгие годы поминаем тебя добрым словом, Фёдор Петрович!

– Как мои братья, Семён да Матвей? Живы, здоровы? – Павел Тимофеевич в растерянности развёл руками, не зная, что ответить. – Говори как есть, Павел Тимофеевич.

– Да что говорить, беда у нас с ними: третий год уж как сгинули, и не знаем, где искать. Приходили весточки, что живы они: то где-то в низовьях Волги, то на Дону, то с башкирами… У Семёна две дочки растут, бывает, появляется. Младшую дочь ещё и не видел. А Матвей атаманит где-то… Да разве можно об этом говорить… Всем сообщаем, что Матвей Петрович в казаках на юге, а Семён Петрович на заработках. Он когда появляется, хороший куш привозит, помогает, этим хозяйство поддерживает да справно за нашу семью подворный налог платит…

Несмелый стук в дверь прервал беседу: появился помощник, осторожно подошёл к купцу, прошептал что-то на ухо и отошёл.

– Павел Тимофеевич, ты что за свой товар хочешь?

– Дак это товар не мой, Лагуновского общества.

– Я без обмана, ты знаешь. Начнешь торговлю, посоветуйся с товарищами. Я буду на ярмарке ещё неделю, потом уеду за Каму, в Сибирь. Условие одно: за это время ты мне всё расскажешь о братьях, что знаешь, а я расскажу тебе о семьях Андрея и Наума для передачи братьям. Передашь им о нашей встрече и укажешь, где меня можно найти… если что. Сами не хотят ко мне, пусть детей направляют: выучу, дорогу в люди дам. Одна у нас кровь.

Подумав, добавил:

– Товар у тебя добротный, востребованный, мы проверили. Надумаешь продать сразу – обратишься к нему. Если сам будешь продавать, то всё лето до Медового Спаса простоишь, а кто на земле работать станет?

Фёдор Петрович устало махнул рукой, указав на стоящего в стороне помощника и тихо сказал:

– Иди. Вечером приходи, рассказывать про братьев будешь.

Уже темнело, когда Павел Тимофеевич подошёл к лавке, но Фёдора там не оказалось. На стук вышел помощник и дал в провожатые рослого отрока, серьёзного не по годам, но по-детски доверчивого и открытого, который чем-то напомнил ему молодых Семёна и Матвея:

– Андрей, проводишь гостя к Фёдору Петровичу.

– Хорошо, – отрок кивнул и доброжелательно пригласил за собой гостя, – дядька уж давно прислал меня. Ждёт…

Они зашли на территорию монастыря. В одной из башенок спустились по лестнице в подвальный коридор и оказались в просторной келье. Сводчатый потолок, два маленьких оконца-бойницы в толстой стене, стол, две лавки, стул, большой сундук, в правом дальнем углу опёртый на стену старый деревянный крест, иконы, с потолка свисает чадящая лампада; на столе – свечи в подсвечниках освещают и келью, и стоящего на коленях человека.

Фёдор услышал скрип двери, перекрестился, легко поднялся на ноги и повернулся навстречу, улыбаясь:

– Рад твоему приходу, Павел Тимофеевич. Не обессудь, что встречаю в келье. Монастырь не раскольничий, я понемногу помогаю ему, а он – мне. Но в расколе и в старой вере остались все мои родные, поэтому я помогаю и раскольникам. Торгую со всеми. Бог прощает меня, а игумен Тихон молится за меня. Погоди, многого расскажу тебе интересного. Но сначала ты мне расскажи, что знаешь о жизни моих братьев. – И строго, по-отцовски обратился к провожатому:

– А ты, Андрюшка, тоже послушай… Чай, дядьками они тебе будут, как и я. Потом детям и внукам своим расскажешь о нашей жизни… И смажь петли, сколько раз говорить тебе…

Купец Фёдор уже длительное время стоял на высоком берегу Волги у стен монастыря, недалеко от главного входа – Святых ворот, над которыми возвышался купол церкви Михаила Архангела. Ярко светило солнце, от стен тянуло теплом разогретого кирпича. Впереди расстилалась широкая, неохватная взглядом Волга; где-то там, вдали, по левому берегу – Жёлтое озеро, залитое речными водами после весеннего разлива, широкое русло реки Керженец, от берегов которой на десятки и сотни вёрст тянулась лесная чаща, порою с непроходимыми завалами, с множеством раскольничьих скитов и поселений. Много лет назад он впервые посетил Макарьевскую ярмарку, почувствовал её мощь и притяжение, получил доходы, несопоставимые с доходами от московской торговли, и теперь каждый год приезжал сюда. Здесь он познакомился с купцами из Ярославля, Нижнего Новгорода, Казани и других городов, связанных с Волжским путём из Закавказья, Средней Азии, Ирана и Индии, выгодно обменивался с ними русскими и европейскими товарами.