Артания
Шрифт:
– И что же ты, Придон, сын Осеннего Ветра, хотел спросить?
Голос его был молодым и сильным. Придону почудилось, что, пожелай старец, он и сам бы стал таким же молодым, как и его голос. Но только крайний бедняк тут же бросается в пыль за блеснувшей монетой, только умирающий с голоду ухватит хлеб раньше старшего в роду! Этот старец совсем-совсем не бедняк…
В глазах защипало. Он видел как сквозь пелену дождя, глаза старца стали огромными, как озера, заполонили весь мир.
Исполинский голос, что шел со всех сторон, повторил:
– Что
Ты же знаешь, хотел ответить Придон. Его трясло, губы дрожали, а руки не находили себе места. Ты же знаешь, из-за чего мое сердце рвется!
– Скажи, – вырвалось у него из глубин сердца, – скажи мне… Ты прожил долгую жизнь, видел многое… Говорят, ты видел рождение моего народа, знавал юность всей этой страны… Скажи!..
Он умолк, не в состоянии подобрать слова. Старец, уже принявший обычный вид, сидел по-прежнему на том же месте. Взор устремлен через исполинские окна на заснеженные вершины. Освещенные острым солнцем, блистали ярко и дико, как обнаженные мечи.
– Говори. Я догадываюсь, о чем ты, но все же скажи это вслух.
– Я хочу, – вырвалось у Придона, как стон, – если не могу прекратить всю эту муку, то… поскорее состариться!
Старик вскинул брови, глаза всматривались в Придона с новым выражением.
– Зачем?
– Чтоб вот так же… как горы… безмятежно! До каких пор любовь будет меня мучить?
Старец снова долго молчал, взгляд оставался неподвижным, а вершины гор, казалось, сами суетливо двигались, стараясь попасть в его поле зрения, чтобы ощутить сильную ласковую руку хозяина на каменной шкуре со вздыбленной шерстью.
Придон затаил дыхание.
– Дальше в горах живет мой старший брат, – наконец ответил Льдяст. – Он намного… старше. Спроси лучше у него.
– А ты?
– Что я могу знать? – ответил волшебник. – Я стар и сед, но моя любовь еще не постарела… Ты видел, как зимой на крыше лежит снег, но в очаге полыхают раскаленные угли? Моя любовь греет и меня, и ту, для которой я много-много лет тому назад добывал перья сокола.
Он посмотрел в сторону двери. Брови сдвинулись, он перевел взор в окно. Там, над острыми пиками гор, блеснула искорка, разрослась. Придон с изумлением рассмотрел крохотную фигурку летящей женщины в развевающихся одеждах. Аснерд взглянул тоже, наконец буркнул:
– Ага, вот какое твое вино…
– Ты не ошибся, воевода, – ответил Льдяст довольно.
– Наверное, старое вино, – похвалил лицемерно Аснерд. – Выдержанное!
Брови Льдяста сдвинулись, а голос прогремел, как пока еще далекий гром:
– Да, любовь, как и вино, с возрастом тоже становится крепче, ароматнее и тоньше… Ты еще не знаешь?
– Я-то знаю, – отпарировал Аснерд. – Но то я, а то ты!
Льдяст побагровел, раздулся от гнева. Некоторое время казалось, что разразится страшная гроза, но Льдяст внезапно расхохотался, хлопнул Аснерда по плечу.
– Завидуешь, что не только тебе повезло?.. Ладно, я…
Придону почудилось, что толстые доски дрогнули. В щели хлынул свет, дверь исчезла. Через порог шагнула
– Вот так? – сказала она веселым голосом, старательно изображая гнев. – Стоит мне за порог, а ты уже пьянствуешь?
Артане поднялись, поклонились. Льдяст обвел рукой.
– Сердце мое, это мои друзья. Собери нам на стол, а то мы чуть-чуть перекусили, чтобы не умереть с голоду, но все с нетерпением ждем твоего обеда…
Аснерд удивился:
– Тебе ж только бровью шевельнуть!
– Хе, – ответил волшебник гордо. – Ничто не сравнится с тем, как она готовит! Есть вещи и повыше колдовства.
Придон посмотрел на волшебника, на его красавицу-жену, вдруг ощутил, что все то, что пожрали, в самом деле всего лишь разминка перед Настоящим Обедом.
Конст и Вяземайт вскинули головы. Аснерд и Придон спускались как два каменных медведя, сопели и ворчали, Аснерд еще ухитрился почесаться на ходу, даже непонятно, что за сила им помогает не сорваться с отвесной скалы.
Придон соскочил, когда до площадки оставалось не больше двух сажен, но колени подломились, он охнул и пал на бок.
– Переел, – объяснил он виновато, поднялся поспешно, огляделся. – У вас все в порядке?.. Тогда поехали.
За спиной Аснерда болтался мешок. Он сунул Вяземайту в руки, тот заглянул вовнутрь, глаза расширились. Придон снял путы с конских ног, Луговик счастливо заржал. Уже с седла Придон оглянулся на Вяземайта, тот что-то совал Кон-сту и объяснял знаками, как именно надо есть эту непонятную штуку.
– Вперед? – спросил Придон вопросительно.
– Да, – согласился Аснерд и добавил: – Но – за мной. Уже скоро доберемся.
– Ага, скоро, – буркнул Вяземайт.
– Что-то не так? – поинтересовался Аснерд грозно.
– Да нет, все так. – ответил Вяземайт лицемерно. – А у тебя еще много здесь знакомых?
Аснерд фыркнул, выехал вперед. Навстречу пронизывающий ледяной ветер, на сытый желудок в нем никакого холода, никакой враждебности, просто ветер. Все трое цепочкой тащились следом. Вяземайт и Конст в седлах передавали друг другу мешок, Придон слышал их голоса, иногда насмешливые, иной раз удивленные. Часто умолкали надолго, а если ветер менял направление, слышно было хруст мощно работающих челюстей.
Впереди по горам неслась крохотная фигурка скачущего коня. Придон рассмотрел в седле человека в доспехах и с красным плащом за спиной. Конь скакал по скалам, как горный козел, что знает каждый выступ, каждый камешек. Всадник повернул голову в их сторону, Придону почудилось пламя на месте глазниц, затем всадник исчез за выступом скалы.
Придон украдкой посматривал на воеводу. Тот слегка помрачнел, лицо стало задумчивым.
– Аснерд, – сказал Придон с надеждой, – ты же видел… Ты же видел!