Артания
Шрифт:
– Хорошо, – произнес он сильным, чуть хрипловатым голосом, – что не послы… Мы сейчас изволим отдыхать после вчерашнего пира. Рассаживайтесь, рассказывайте, что интересного у вас в стране, что интересного узрели в нашей…
Черево выждал, пока сядут его «гости», но сам опустился на лавку с таким облегчением, что даже тцар улыбнулся, все понял. Артане сели рядышком, спины все такие же прямые. Лица неподвижные, ни одного лишнего жеста, ни одного лишнего движения, мужчины не должны ронять себя, потеря лица на людях – страшнее позора умереть в постели.
Конечно,
Тцар сказал с великолепной небрежностью:
– Меня вы знаете, тцар Тулей, это вот мой советник – великий маг Барвник, а это управитель дворца и тоже советник, бер Щажард, самый мудрый управляющий в стране. Свои имена можете не называть, все равно не запомню.
Сам он смотрел на артан с ленивым интересом человека, которому показывают дивных зверей, но он видел и куда дивнее. Советник и маг Барвник поглядывал чуть доброжелательнее, только управитель Щажард смотрел на варваров с хмурым недовольством. Гораздо богаче и значительнее живет он сам, могущественный Щажард, как и другие приближенные к тцару люди. Им доставляют с горных озер редкую рыбу золотоперку, что похожа на бледную ящерицу с мизинец размером, с другого конца страны привозят к этой рыбке на быстрых конях травку ирперлу, что растет только в одном-единственном месте, а с берега озера привозят удивительных червей, которых считается изыском есть живыми, они тогда так уморительно пищат. Можно сделать блюдо из жареной рыбки и живых червей, все это посыпать травкой тарна…
Но эти варвары! Как уже доложили во дворце, артане на базаре сожрали по жареному гусю, потом побродили по городу, наткнулись на корчму, зашли и опустошили все запасы оленины, поели карасей в сметане, освоили тазик знаменитых куявских вареников, потом их призвали во дворец, где в ожидании приема забрели на кухню и увидели впервые в жизни такое чудо, как колбаса. Удивились, начали пробовать и, к ужасу и восторгу поваров, сожрали несколько колец колбасы кровяной, колбасы с луком, колбасы с диким чесноком, колбасы копченой и колбасы сырокопченой. Затем заели колбасой печеночной, опустошив запасы на неделю вперед для дворцовой стражи, после чего очень довольные пришли вот и теперь наверняка ждут… когда же наконец начнется пир!
Из боковой двери неслышно пошли цепочкой слуги. Быстро и ловко ставили на столы блюда с только что зажаренными гусями, печеной зайчатиной, умело приготовленной рыбой, между блюдами, как по волшебству, появлялись тяжелые кувшины, перед каждым артанином заблистал золотой кубок с рубинами по ободку.
Скилл натянуто улыбнулся, артане сидят ровные, как будто в седлах проезжают после победы перед очами тцара. Только Аснерд взглянул с предостережением. Скилл чуть опустил веки, мол, не волнуйся, я не скажу им все, что о таком думаю.
– Великий тцар, – сказал он с достоинством, – мы артане…
Тулей смотрел с любопытством. В темных глазах
– Вот уж не подумал бы!
– Мы артане, – повторил Скилл. – А боги запретили артанам вино.
Тцар всплеснул руками.
– Ох, как я мог забыть?.. Акуц, убери с той стороны вино!.. Или, может быть, дорогие гости, все же отведаете?.. В дороге, я слышал, вам позволено пить и есть все?
Придон тяжело дышал, им бросили вызов, ненависть начала заливать чернотой мозг, однако Скилл ответил с холодным спокойствием:
– Когда нет выбора. Но у человека всегда есть выбор. Слуги очень замедленно убирали кубки с той стороны, где сидели артане. Тцар сказал, улыбаясь с ехидцей:
– Или вы не пьете вина потому, что не доверяете себе? Придон ощутил на плече тяжелую длань Аснерда. Скилл ответил с вежливым высокомерием:
– Мы себе доверяем. Давайте так: вы пейте вино, как принято у вас, мы не будем пить, как принято у нас… Пейте хорошо, много. И будем вести неспешные беседы. О чем хотите. О небожителях, о древних воителях и славных людях, о тайнах богов и безднах магов…
Тцар чуть сдвинул брови, маг отвел взгляд, не решаясь подсказать тцару. Тот внезапно хохотнул.
– Молодцы! Завидую. Я держу спину прямой раз в год, когда принимаю присягу беров. И то потом неделю хребет трещит!.. Как вам удается все время быть вот такими… прямыми, не представляю. Ладно, пусть каждый ест лишь то, что ел у себя, пьет лишь то, что пьет дома. Гость должен уважать обычаи хозяина, но и хозяин должен чтить обычаи гостя…
Скилл внезапно застыл, потянул ноздрями. Глядя на него, насторожился Аснерд, а Тур вообще опустил нож и двузубую вилку. Придон, еще не поняв, в чем дело, проследил за их взглядами. Двое слуг водружали на середину стола роскошное блюдо. По виду оно напоминало паштет из печенки, хотя чувствовался некий странный запах, а в коричневую корочку были воткнуты нежные оранжевые цветы, испускавшие сильный аромат.
Тцар вежливо осведомился:
– Вас что-то тревожит, дорогие гости? Скилл помолчал мгновение, глаза смотрели исподлобья, а голос прозвучал ровно, даже чересчур ровно:
– Благородный тцар… не этим ли блюдом ты намерен угощать нас?
– Это на всех, – сказал тцар с натянутой улыбкой, – но, я надеюсь, вы тоже оцените умение нашего повара!
– Уже оценили, – ответил Скилл совсем холодно. – По достоинству.
Тцар встревожился, посмотрел на мага, потом на гостей, но даже Скиллу показалось, что тцар чересчур выказывает недоумение, слишком уж демонстрирует.
– И что не так? – спросил тцар.
– Мы не едим свинину, – ответил Скилл ровно. – Ваш повар, зная это, не стал подавать свинью в зажаренном виде, как вы едите обычно, но даже этот паштет он постарался украсить цветами, чтобы отбили запах. А ведь всем известно, что даже нечаянно съеденная свинина – большой грех для артанина.
Олекса ахнул, нож и вилка выпали из его пальцев, а рука взметнулась к плечу, где пальцы должны были ухватить рукоять топора. Тцар быстро взглянул в его белое от бешенства лицо.