Артефакт темного бога
Шрифт:
— Бежать отсюда.
— А как же твои мечты нести веру людям?
— На Руси найдется немало городов и деревень, где я смогу проповедовать. А здесь правит отступник от истинной веры. Сейчас он силен, но наступит судный день, и он будет гореть в адском огне. И тогда мы вновь вернемся сюда и построим новый храм.
— Заманчиво звучит. Я вот тоже хочу отправиться. В северные земли.
— Возьми меня с собой. Авось сгожусь.
Я посмотрел на него. Тело тощее, руки как нитки. Тяжелее пергамента, поди, ничего не держали.
— Ты меч-то когда-нибудь поднимал?
— Тахир, я не владею богатырской силой, не умею воевать, но я смогу принести тебе удачу, открыть путь к Богу, я…
— Стоп. Мне обуза не нужна. Путь к богу я и так смогу найти. Что ты кроме молитв умеешь?
— Я умею писать. Считать.
— Понятно. Раз уж угораздило один раз тебя спасти, видимо, придется теперь спасать всю жизнь. Собирайся, пойдем вместе.
Я одолжил Мирону свой плащ (сам я носил куртку, купленную в Олешье). Он преобразился, приняв вид странствующего дервиша из нашего братства. Мы спустились во двор.
— Кстати, где твой конь?
— Пришлось продать, чтобы помочь отцу Перфилию со строительством храма.
— Да, уж…
Я поинтересовался у хозяина, где можно купить лошадь. Он покачал головой, сказав, что хорошая лошадь стоит дорого. Но у него есть подержанная кобылка, которую он мог бы уступить за полцены. С этими словами он повел нас к стойлу. В двух шагах от Ветерка стояла лошадка пегой масти с грустными глазами. Эх, была не была, пришлось отдать существенную часть заработанных денег. Вроде на филантропа я не был похож, но что-то подсказывало, что не нужно бросать старика на произвол судьбы. А без лошади он станет настоящей обузой. Хозяин назвал ее Нимфой. Хм, не могу сказать, что эта кличка ей подходит, но, вполне возможно, в молодости эта кляча отличалась большей привлекательностью.
Очень скоро мы покинули Киев через северо-восточные ворота, выходящие к Днепру. Я вспомнил о вегвизире. Вынул его и произнес имя волхва. Вокруг меня все потемнело, а сам я будто воспарил к небесам, увидев землю с высоты птичьего полета. Меня понесло над лесами, реками, холмами и озерами. Промелькнуло несколько городов. Потом полет замедлился, и я словно истребитель спикировал вниз и завис над поляной среди мрачного елового леса. Там располагались вкруг фигурки богов, а рядом с ними стоял седовласый старик с посохом, очень похожим на посох Веденея. Старик глянул на меня, сверкнув глазами. Но ничего не сказал. Над его головой высветилась надпись «Горемысл». После чего ярко вспыхнуло белым, и я вновь очутился на берегу Днепра рядом с Мироном, восседавшим на пегой кобыле.
Мы тронулись в путь. Ветерок будто знал, куда нужно идти, и потопал по одной из трех дорог, расходившихся от городских ворот. Дорога спускалась с крутого холма, направляясь к реке. На берегу обнаружилась паромная переправа. Перебраться на левый берег стоило гораздо дешевле, чем обратно. Оно и понятно: желающих попасть в город всегда больше, чем тех, кто уходит в дремучие восточные леса.
После переправы дороги снова расходились, но вегвизир, видимо, подсказывал путь не только мне, но и Ветерку. Не видя на пути препятствий, я пришпорил коня. Миронова кляча едва поспевала, приходилось притормаживать и поджидать.
Без происшествий мы достигли первой деревни. Пронеслись по пыльной улице. Местные жители глядели на нас из-за заборов, провожая любопытными взглядами. За деревней тянулись поля, а потом снова лес. Вековые ели растопыривали длинные пушистые лапы, хлеставшие по ногам коней, задевавшие за плечи и лицо. Их верхушки тянулись высоко, закрывая небо, отчего в лесу стоял сумрак, как поздним вечером. Где-то совсем близко прокаркала ворона, захлопали скрытые деревьями крылья.
— Тахир, мы не заблудились?
— Мой «компас», подаренный волхвом, указывает путь. Я ему доверяю.
— А куда мы идем, если не секрет?
— К волхву Горемыслу. Он должен рассказать мне про одного из своих богов.
— К язычнику, — с презрением в голосе произнес Мирон.
— Если ты не хочешь, я тебя не держу. Можешь остаться в любой из деревень и проповедовать.
— Ты мне очень помог, я не могу тебя просто так бросить. И даже готов встретиться с твоим язычником.
— Тут, Мирон, кругом все язычники. Тебе будет совсем непросто переубеждать людей. Проще самому принять их веру и обычаи.
— Ну, уж нет. Никакая другая вера не способна увести меня с пути истинного. Да и не вера это у них, а великое заблуждение. Им стоит лишь открыть душу, чтобы услышать слово божие и понять истинный смысл учения Христа. Но я понимаю, они долгое время жили в потемках, а их волхвы поддались искушению и сотворили себе ложных кумиров. Их идолы — жалкое подобие настоящего Бога.
Я посмотрел на раздухорившегося Мирона, сбросившего капюшон. Его глаза сияли в лесном полумраке, а лицо приняло решительный, если не сказать, грозный вид. Дай ему меч или топор, и он пойдет крушить славянских идолов, не задумываясь.
Тем временем деревья поредели, и впереди показались темные крыши домов. Вечерело. Индикатор усталости Ветерка показывал, что ему требуется отдых. Мы решили зайти в деревню и попроситься на ночлег. Постучали в дверь крайней избы. Здоровый пес на цепи исходил грозным лаем, готовый выпрыгнуть из собственной шкуры, чтобы добраться до нас и разорвать. Дверь скрипнула, приоткрылась. Из образовавшейся щели выглянуло широкое мясистое лицо с косматой бородой.
— Кто такие?
— Вы пустите нас на ночлег?
— Чужестранцы? Ступайте своей дорогой. Чужаков здесь не принимают.
Дверь захлопнулась. Мы постояли с Мироном, послушали грозного пса, такого же недружелюбного, как и его хозяин. И отправились дальше.
Глава 15
Наши лошади протопали по безлюдной дороге среди молчаливых домов, темнеющих на фоне вечерней зари. Лишь неистовый лай собак сопровождал наше появление в этом неприветливом селении. Сразу за деревней начинался лес. Ветерок отказывался переходить в галоп, явно давая понять, что он желает передохнуть. А кляча Мирона тащилась как недодавленный червяк. Старик пешком, наверное, быстрее бы шлепал.