Артефакт. Эпизод второй

Останин Виталий Сергеевич

— Гущева не одна. Со вчерашнего дня у нее мужик какой-то.

То есть, для него это уже давно не новость, а мне по телефону как-то не удосужился сообщить. Ну-ну, напарник!

— А кто, не выяснял?

— Недостаточно данных для анализа.

Люди любят прятаться за такими вот фразами, когда не уверены в суждениях. Силовики, по крайней мере. Я это по себе знал.

— Она живая, вообще, Федя? — уточнил я на всякий случай. А то «все в порядке», «все под контролем», но стоит приехать, как выясняется, что у главной подозреваемой на квартире мужик уже почти сутки в квартире торчит.

— Да

живая, конечно! — отмахнулся он. — Любовник. Квартира на прослушке, голос Гущевой я слышал три минуты назад. Воркуют. Сам как съездил? Рассказывай!

Любовник? Ну, может, и любовник. Судя по фото, Альбина женщина красивая, а теперь еще и богатая. Вполне могла завести себе интрижку. Только, в свете моих недавних размышлений, мне стало как-то неспокойно. Но… Ладно! Кто у нас эсбэшник, вообще?

Я быстро и сжато выдал Федору результат поездки за город. Ничего скрывать не стал, хотя было искушение информацию о Шар’Амалайей придержать.

— Черт, еще этих древних разборок нам не хватало! — отреагировал Дерябин.

Большинство современных людей не любили вспоминать прошлое. Мы живем очень мало, особенно, в сравнении со Старшими расами. Для нас то, что произошло сто или даже двести лет назад — древность. Шутка ли, восемь-десять поколений сменилось! Да никто уже не помнит, как тогда все было!

Федор считал примерно так же — с поправкой на профессиональную деформацию. Да и я, чего греха таить, не особенно любил всматриваться в глубину веков. Мы привыкли к статусу титульного вида, даже в учебниках истории так пишем: «Точку в Последней войне Старших поставило численное преимущество и технологическое превосходство человечества». И мы уверены, что с тех пор все расы живут мирно, научившись «мирному сосуществованию и взаимовыгодному сотрудничеству».

А там, в далеком для нас прошлом, осталось много такого, чего забывать не стоило бы. И древностью оно было только для нас, людей. Как показывает мой новый круг общения, вокруг меня только полно тех, кто жил в эти самые «древние» времена.

— Они самые. — подтвердил я. — Что с Гущевой делаем?

— Да по плану все. Заходим, представляемся безопасностью, я давлю, ты подыгрываешь. Любовника выпроваживаем, я уверен, что он сам с радостью сбежит, как только мое удостоверение увидит.

— Чудно. — без выражения отозвался я. — Вперед?

Мы вместе поднялись по лестнице на четвертый этаж, остановились возле двери, и Дерябин требовательно забарабанил по дереву. На приглушенный вопрос из квартиры «Кто там ломится?», он весомо ответил:

— Имперская служба безопасности.

Пусть магия и была недоступна людям, но мы научились произносить некоторые фразы так, что они оказывают схожее воздействие.

Дверь тут же распахнулась и перед нами предстал атлетически сложенный молодой человек в тренировочных штанах и обтягивающей футболке, подчеркивающей его развитые грудные мышцы. Альфонс, как есть!

По старой привычке полицейского, я было начал впитывать его приметы: «черные, средней длины волосы, смуглая кожа, глубоко посаженные карие глаза под низким лбом», но сбился, заметив небольшой пистолет у него в руке. Не успев ничего подумал, качнулся вбок, падая на Федора,

и услышал выстрел.

«Совсем охренели! — мелькнула мысль. — Палят посреди бела дня!»

Физическим кондициями бойцов спецназа, как и их реакцией, я никогда похвастаться не мог. Да, старался держать себя в форме, следил за весом, по утрам делал зарядку. Кроме того, раз в три месяца, как и положено следователям УБОМПа, проходил обязательную тактическую подготовку для следователей, и сдавал зачеты по стрельбе. Но особых навыков действий в экстремальных ситуациях, в таких, когда в тебя стреляют в упор, почти не имел. Поэтому, непонятно, как я ушел с линии огня. Не иначе, тело, не спрашивая разрешения, перешло в режим «повышенной готовности», выбросив в кровь все «боевые» гормоны, которые только были.

Дерябин смягчил мое падение, шумно выдохнув, когда ударился боком о лестницу. Едва понимая, что происходит, я выбросил ногу, целясь стрелку в пах, но вместо этого попал по оружию. Пистолет упал на бетонный пол и провалился в проем между лестничными маршами. Мужчина выругался, попытался закрыть дверь, но моя нога не дала ему этого сделать. Он пнул по ней, я заорал от боли — ощущение было такое, что он мне кость сломал!

Федор, матерясь, пытался столкнуть меня. «Любовник» Гущевой еще раз пнул по ноге. Я взвыл, откатываясь назад, и давая долгожданную свободу Дерябину. Безопасник из партера бросился в атаку. Сцепился с «альфонсом» и они, как два дворовых кота, покатились по узкому коридору квартиры, собирая на себя половики, сбивая мелочовку с тумбочки, и щедра отвешивая друг другу удары.

Я поднялся. Охнул, когда голень взорвалась болью. Перенес вес на левую ногу. Прихрамывая вошел в квартиру. О том, чтобы сразу лезть в драку, даже не подумал. Сейчас, по моему глубокому убеждению, я эсбэшнику мог только помешать.

Из коридора мне стало видно больше. Я заметил в одной из комнат женщину. Глаза расширены от страха, руки зажимают рот. Одета в домашний халат, довольно короткий, чуть выше середины бедра. В таком перед мужем ходят, если свадьба недавно была, либо и правда, перед любовником. Какого хрена, тогда, спрашивается, этот придурок стрелял?

Сделав еще шаг вперед, я оказался совсем рядом с дерущимися мужчинами. Долгую секунду наблюдал за тем, как они душат друг друга, потом примерился, и одним выверенным пинком в голову закончил поединок. Боец, я может, и не бог весть какой, но в утихомиривании задержанных опыт имел не слабый.

Дерябин еще несколько мгновений продолжал сдавливать горло противника. Потом сообразил, что тот уже обмяк, и разжал ладони.

— Что. Так. Долго.

От короткой потасовки его дыхание сбилось, и всю фразу за один заход он не осилил.

— Нога болела. У тебя наручники есть?

— Да. Щас.

Он завозился, встал на колени, и принялся упаковывать бессознательное тело своего противника. Я обратил внимание, что вместо штатных металлических браслетов, которые обычно используют полицейские, он использовал тонкие пластиковые стяжки.

Гущева так и продолжала стоять без движения, глядя на возню безопасника над телом «любовника». Я решил, что сейчас очень удачное время ковать железо, и рявкнул.

— Гражданка Гущева!