Артефакт
Шрифт:
— Я в основном… Какой период?
— Я не знаю, — Мирой откинулся обратно, на спинку. — Я не могу разобраться. Не думаете же вы, что я вызвал бы вас…
— Хорошо, я понял.
Кромпет раскрыл чемоданчик.
Две мем-диадемы он выложил на столик первыми. Затем достал таймер, висшет и медбраслет.
— Господин Мирой, — сказал он, — почему это вдруг стало для вас так важно?
— Потому что я понял, что жизнь моя…
Мирой вздохнул.
— Руку, пожалуйста, — попросил
Он деловито закатал рукав рубашки, растянул браслет и, пропустив через предплечье, закрепил его клиенту у локтя.
— Ну вот.
Мирой ухватил его за запястье.
— Жизнь моя совершенно не ясна мне, — быстро проговорил он. — Кто я? Что я? Тот ли я, каким был в начале? Вы должны помочь мне!
— Хорошо. — Кромпет с усилием вывернул свою руку из захвата. — Обычно меня просят создать воспоминания, а не найти фальшивые, но и ваша проблема не является уникальной.
— Нет? — с надеждой спросил Мирой.
— Нет, — Кромпет распустил галстук. — У меня был случай. Муж, жена. Вполне счастливый брак. До некоторого момента.
Говоря, мемматик включил висшет, вывел на экран стандартный мем-договор, впечатал в пустую строку: "определение/изъятие привнесенной мематической информации", обозначил сумму, указал количество сеансов — "три".
Можно было обойтись и двумя, даже одним, но Кромпет решил подстраховаться.
— Так вот, — продолжил он, — однажды муж понимает, что испытывает к жене вовсе не любовь, он понимает, что вообще с трудом ее терпит. И выясняется… Вот здесь…
Кромпет подал висшет.
— Здесь? — Мирой прижал большой палец к датчику.
— Да. Это ваше согласие на мематическое вмешательство. И выясняется, что его счастливая жизнь — фикция. Ничего не было. Ни свадьбы, ни совместно прожитых лет. Его, грубо говоря, украли.
— А ради чего?
— Наследство.
— Какой расхожий сюжет, — печально сказал Мирой.
— Тем не менее. — Кромпет поерзал, устраиваясь в кресло удобнее. — Господин Мирой, вы доверяете мне работу с вашей памятью?
Мирой, кажется, усмехнулся.
— Если в этой памяти есть мое.
— Это формальность, господин Мирой, — терпеливо пояснил Кромпет. — Все записывается в висшет, кодированные данные уходят в общий банк. Необходимо просто подтверждение.
— Да. Я говорю — да.
— Хорошо. Наклонитесь ко мне, пожалуйста.
Мирой придвинулся, опустил голову, и Кромпет нацепил мем-диадему поверх седых волос, прижав клипсы присосок к вискам.
— Зуд в затылочной части чувствуете?
— Нет. Да… сейчас да.
— По моей команде браслет погрузит вас в дельта-сон. Сон глубокий, без сновидений. Если вы что-то и увидите, это будут, скорее всего, какие-то проявления моей работы.
Кромпет повернул таймер к Мирою и выставил его на сто двадцать минут.
— Вижу, — сказал Мирой.
— После истечения времени вы проснетесь. Думаю, я уже буду знать, где и что у вас не так. Если получится исправить сразу, исправлю.
— А как я узнаю?
— Вычлененные мной мем-фрагменты будут записаны на висшет. Я вам их покажу. Могу не удалять сразу. Вы решите сами, что с ними делать.
— Да, лучше так, — сказал Мирой.
— Хорошо, — мемматик надел мем-диадему и запустил таймер. — Закройте глаза, господин Мирой.
Сто девятнадцать пятьдесят девять…
Память господина Мироя распахнулась серым, в полутонах, полем.
Кромпет воспарил над ней, замечая уплотнения архиваций, более темные эмоционально-окрашенные участки, более светлые черточки-отсечки событий.
Лакун было на удивление мало. Сфер Гершаля, когда мозг сам достраивал картину происходящего, навскидку — не больше десятка.
Мемматические грифы стройно тянулись через память, не сбиваясь, не перекручиваясь, не создавая утолщений.
Пятьдесят семь лет господина Мироя были перед ним все.
Цельные, эпизод к эпизоду, минута к минуте, с четкими отрезками восьмичасового сна. Господин Мирой, похоже, часто и методично прокручивал воспоминания в голове, видимо, пытаясь искать фальшивые мемы сам.
В общем, было даже необычно.
Память клиентов в подавляющем большинстве случаев напоминала Кромпету дырчатый сыр. Погрызенный, поеденный, с пустотами из дней, месяцев, а то и лет. Он привык, что люди вообще мало что помнят. Отдаленные события затираются наслоениями новых, сферы Гершаля погребают под собой однообразные рабочие недели, мемы тускнеют, хиреют, осыпаются, и чем дальше от даты сеанса, тем стерильней и протяженней ничто.
Поначалу он удивлялся этому, но потом как-то поймал себя на том, что не может сообразить, вторник был вчера или среда, и удивляться перестал.
Он был ничем не лучше.
А господин Мирой, нет, господин Мирой был уникален. Кромпет расцветил его память по частоте обращений, затем по глубине отклика, наметил реперные точки, укрупнил, пробежал на предмет вклеек, неровностей, сбоев на отрезках. Все было чисто.
Мало того, господин Мирой фиксировал свою жизнь, будто автомат. Ровные тона, как по линеечке бегущие грифы. Звук, зрение, эмоции, тактильные ощущения.
При таком контроле произвести подмену, казалось бы, невозможно. Вообще, зачем? Что может понадобиться от старика-пенсионера? Или у господина Мироя просто вид паранойи?