Артефактор
Шрифт:
— Ты идиот! — над Мухой возникло лицо Гриди. — Что ты творишь?! Я же тебе с самого начала показал — не связывайся с ней!
Муха попытался объяснить, что он воспринял это как «Я ее не знаю», но из легких опять вырвался только булькающий хрип. Сознание уплывало куда-то вдаль, свет постепенно мерк, и откуда-то издалека, как через слой ваты, снова донесся голос Гриди:
— Тебе еще повезло, что ты жив остался! Она же из Черных Сестер!
Следующие два дня были очень напряженными. У нас не только продолжались занятия по университетской
Но как только мы немного поиграли вместе, их мнение изменилось. Когда они увидели, как я забиваю мячи, уворачиваюсь от вышибал и делаю на вылетах радиуса всякие трюки (вспомнил сноубордическое прошлое, грешен), их мораль резко поперла вверх. Да так поперла, что они украдкой, когда думали, что никто не видит, даже позволяли себе обсуждать вероятность победы в следующей игре.
Аэробол действительно оказался несложной игрой. Травмоопасной — да, но по крайней мере правил в ней было меньше, чем в том же футболе, а зрелищности — на порядок больше. С аэроболом я подружился в рекордно короткие сроки…
Чего не скажешь о магии. За два дня мы изучили все виды магии, и я не смог добиться успеха ни в одном из них, кроме техномагии. Да что там, говоря честно — я был полнейшим бездарем! Я не смог даже отрастить перышко на голове на мутомагии, не смог залечить простой порез на медимагии и не смог оживить гусеницу на геномагии. Псиомагия тоже не поддавалась мне — на администрагии я не смог контролировать даже бабочку. На вертигомагии я так упорно пытался навести головокружение на Аду, что в итоге голова закружилась у меня самого, а на когитомагии не смог прочитать ее же мысли даже после того, как она начала уже знаками мне подсказывать, о чем думает.
Со стихийной магией было чуточку получше. У нее были четкие формулы, и нужно было просто добавить немного маны, чтобы заклинание сработало. Разница заключалась в том, что у тех, кто хорошо владел элементарной магией, заклинания получались мощнее и требовали меньше маны, а у остальных — наоборот. Я был среди остальных. В самых последних рядах остальных, если говорить точно. На то, чтобы заставить двигаться по стеклу каплю воды, у меня ушло столько маны, что я мог бы сотворить тысячу «поводков», повесив на другой конец каждого из них по круизному лайнеру.
Оставшиеся дисциплины стуктурной магии и техномагии мы пока что не затронули, но зато затронули другую интересную тему на монстрологии. Затронули, причем, случайно — когда обсуждали очередных разломных тварей, и перепрыгнули в итоге на сами разломы.
— Неужели никто не пытался отправиться внутрь разлом и… Не знаю, закрыть его изнутри? — спросил я, когда до этого дошло.
— Еще как пытались! — всплеснула руками преподавательница. — Многие пытались, я бы даже сказала, многие десятки! Увы, ни у кого ничего не вышло!
— Что с ними случилось?
— В самом лучшем случае — они просто теряли свою магию. В более плохом — возвращались мертвыми. А в самом ужасном — не возвращались вовсе. — преподавательница
— Есть идеи, почему маги теряли магию? — не отставал я.
— Конечно, есть! И даже несколько теорий! Но основной является теория «бутылки». Согласно ей, хранилище маны любого мага сродни бутылке, имеющей дно и вмещающей определенный объем маны. А разлом излучает из себя огромное, просто невообразимое количество маны, которая неминуемо проникает в мага, если он пытается войти в разлом. Это неизбежно, ведь мана льется оттуда, из другого мира, в наш мир, а маг пытается идти навстречу этому поток.
— И бутылка переполняется.- я кивнул, показывая, что понял. — И лопается. Я понял, спасибо. Вопросов больше не имею.
Этот разговор навел меня на несколько интересных идей, но проверить их не было возможности. К тому же игра была на носу, и я проводил все свободное время на стадионе с командой, изучая их тактики и предлагая свои идеи.
И вот наступила суббота — день игры. В выходные в Урмадане занятий нет, но я все равно проснулся рано, сбегал на пробежку и размялся на стадионе, чтобы быть в форме. Только после этого начали приходить остальные.
Первыми явилась команда структурников. Среди них были сплошь студенты старших курсов, все рослые, высокие, в одинаковой золотисто-белой форме, прямо как Ада любит. Они прошли мимо меня, высоко вздернув носы, и ни один не то что не поздоровался, проявляя спортивное уважение, а даже просто не взглянул на меня.
Ну и ладно. Посмотрим, куда и как будете глядеть, когда вас размажут по восьмерке.
Команда техномантов, подтянувшаяся парой минут позже, выглядела не ахти. По ним было видно, что весь их запал и энтузиазм, которым они лучились на тренировках, резко пропал, да и вообще они были бы рады сюда не являться вовсе. Но, раз уж явились, придется играть.
И это хорошо. Аппетит, он, так сказать, приходит во время еды. А в нашем случае — во время игры.
Мы отправились в раздевалку, чтобы переодеться, и я снова с неудовольствием отметил медленные и неуверенные движения моей команды. Один только Маус смотрел на меня с надеждой, и я ему кивнул, показывая, что надеется он не зря.
— Эй! — позвал я, когда все уже переоделись и построились для выхода на стадион. — Просто делайте все так же, как делали на тренировках. Не делайте ошибок, и мы победим.
Маус открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут в раздевалку внезапно ворвался голос комментатора, Никиты Журавлева, объявляющего о нашем появлении:
— А теперь на поле появляется команда факультета техномантов! Вы все их знаете, но протокол обязывает меня потратить время на нужное перечисление, поэтом не будем тянуть! Перед вами — защитник Герман Маус! Бомбардиры Катя Парова и Данила Кашин! Нападающие Лена Коленова и Денис Романов! И спринтер, он же темная лошадка, он же восходящая звезда аэробола в отдельно взятом университете — Олег Стрельцов, так же более известный как О-о-о-оникс! Дамы и господа, придержите ваши аплодисменты, они вам еще понадобятся для тех моментов, когда мяч окажется в кольце… А окажется там он оч-чень скоро, ведь мы уже начинаем! Мяч в игре… И, поехали!