Артефакты древних могильников
Шрифт:
— Этот Даххарст снова всех обошел! — с раздражением в голосе сказал один. — Пока мы ему изливали сочувствие за брак со Светлой эльфийкой, искренне жалели, что ему в жены досталось бесчувственное бревно, он насмехался над нами и наслаждался такой страстностью, что ей позавидовала бы иная Темная. Вот же гад!
— Да, не ожидал, — тут же подхватил второй. — Надо будет как-нибудь подкатиться к светленькой. Похоже, я их недооценивал.
Уши Ализе стали такими же малиновыми, как и щеки, из глаз посыпались искры. Она с гневными вопросами набросилась на этого притворщика мужа, почти силой выдирая из него признание.
Услышанное повергло ее в шок.
— Что… что ты сделал? — в ужасе пролепетала она. — В момент моего наивысшего наслаждения
— Ализе, успокойся, — Даххарст попытался прижать ее к себе, но Ализе яростно его оттолкнула. — Это у нас такая традиция, все супружеские пары через это проходят.
— Через что «через это»?
— У каждого народа свои обычаи, — Даххарсту все же удалось схватить жену, и теперь он пытался ее обнять, притянуть к себе. — Кто-то вывешивают простыни, на которых лежали новобрачные, вместо флагов на башнях, а у нашего народа, эмоции новобрачной прокатывают по всему дворцу или замку. И тогда все могут понять, заключен брак по любви или нет, но главное — насколько супруг состоятелен, как любовник. Хочу сказать, что все мужчины очень болезненно воспринимают свою неудачу, если, например, их партнерша останется безучастной и холодной. До этого дня все считали, что в нашем браке все обстоит именно так. Мне очень хотелось доказать обратное, что я и сделал, — нисколько не смущаясь своим безнравственным поступком, а даже, наоборот, гордясь им, закончил Даххарст.
Глава 10
Воспоминания об этом случае были настолько яркими, словно все случилось только вчера. И вновь Ализе осознала, что Даххарст, доводя ее до такого состояния, думал в первую очередь не о ней, а о себе, хвастаясь, красуясь и гордясь собою. Такая злость на Дахарста поднялась в ее душе, захотелось сделать что-то такое, от чего ему стало бы больно так же, как ей сейчас.
«Чтобы такое ему сделать? Похоже, мой уход от него не произвел должного впечатления. Ему, видимо, безразлично, с ним я или нет. Может, мне ему изменить? Он же мне изменил!»
И тут же волна боли захлестнула ее. Это воспоминание было самым мучительным.
…После ритуала в пещере они были вместе всего несколько дней, и Ализе еще только осваивала роль «любимой женщины», которую нежат, лелеют и выполняют любое желание. Как-то вечером Даххарст сидел в кресле, глядя на огонь в камине, а она — в объятиях на его руках.
Ализе вдруг спросила, вспомнив, что этот вопрос волнует ее много-много дней:
— Даххарст, а где ты был две недели, после того, как исчез из комнаты? Ну, помнишь, в тот, второй раз, когда я, наконец, вылечила тебя? Ты дал мне кольцо-портал, сказал, чтобы я возвращалась в Академию, а сам исчез. Где ты был?
Даххарст молчал. Ализе попыталась заглянуть ему в глаза, но он подбородком придавил ее голову к своей груди, не позволяя этого сделать.
— Даххарст, — удивилась Ализе его странной реакции, — почему ты не отвечаешь? Я думала тогда, что ты ищешь Лаэделя, чтобы поговорить с ним.
— Его я тоже искал, — глухо ответил, наконец, Даххарст. — И найду со временем обязательно.
— Я так переживала тогда, — продолжала Ализе, совершенно не понимая, почему при этих словах Даххарст судорожно сжал ее в объятиях и тихонько застонал, словно ему было мучительно их слышать.
— Ализе, — осторожно начал Даххарст, все также отказываясь смотреть ей в глаза, — я не хочу тебе врать, но… понимаешь… — Даххарст умолк, не решаясь продолжать.
Только теперь Ализе заподозрила что-то неладное. Эта неуверенность в голосе мужа, это нежелание смотреть ей в глаза ясно говорили о том, что ему… стыдно? Ализе вскинула голову и внимательно посмотрела в глаза Даххарста. Это оказалось нелегким делом, поскольку его взгляд блуждал, всматриваясь во что угодно, только не в ее глаза.
— Даххарст, — уже требовательно сказала она, — посмотри мне в глаза и скажи, где ты был две недели после того, как бросил меня одну в своем замке?
— Ализе! — умоляюще простонал Даххарст, но она не сдавалась:
— Где ты был? — Даххарст упорно молчал. И тогда она сама сказала вместо него: — Ты был с женщиной!
— Да, я был с женщиной, — покорно повторил Даххарст.
Ализе смогла только тихо ахнуть от его откровенного признания. Несколько минут она собиралась с силами, не замечая и совсем забыв, что продолжает сидеть у него на коленях, потом спросила, едва выговаривая слова:
— Как ее зовут?
— Ф-ф-ф-ф, — фыркнул Даххарст, — а я откуда знаю?
— Ты не знаешь имени женщины, с которой был? — голос Ализе предательски задрожал, предваряя приближающиеся слезы.
— Не женщины, а женщин, — поправил ее Даххарст.
— Так она была не одна?! — взвизгнула Ализе. — Сколько у тебя их было? Две, три?
— Ты имеешь в виду — одновременно? — деловито уточнил Даххарст.
Глаза Ализе на секунду стали круглыми, а потом она вспомнила, что Мия рассказывала о чем-то подобном во время… оргий. Это слово всегда казалось ей настолько мерзким, что она ни секунды не сомневалась в том, что то, что оно означает, столь же отвратительно.
— Ты участвовал в оргиях? — тихо с ужасом спросила она. Даххарст заглянул ей в глаза, а потом вдруг с бешенством столкнул с колен, поставил ее на ноги и как следует встряхнул.
— Ализе! — грозно крикнул он ей в лицо. — Ты хоть понимаешь, что со мной происходило в течении того времени, что я болел? Десять лет у меня не было женщины! Нет, я хотел, страшно хотел — и не мог. Ты хоть представляешь, как я ненавидел тебя все эти годы? Ты хоть представляешь, что я мечтал с тобой сделать? Ты представляешь, какую мстительную радость я ощутил, почувствовав себя здоровым и увидев, что ты находишься полностью в моей власти? И мне было плевать, что это ты меня излечила, в ту секунду вместо благодарности я чувствовал дикую злость и столь же дикое желание. Ты рядом — слабая, беззащитная и самая ненавистно-желанная для меня девушка на всей земле. Да ты знаешь, что тогда должно было случиться?! И вдруг я узнал, что ты ни в чем не виновата, что это я, дурак, напугал тебя своей несдержанностью. Я, только я виноват во всех своих несчастьях. Это осознание своей вины ударило меня по голове, словно обухом. Тогда, в ту проклятую брачную ночь, я, если бы знал, что у тебя не было мужчины, даже не прикоснулся бы к тебе во время того разгула, что творился в замке Правителя. Потом мы бы отправились… Что сейчас об этом говорить! — перебил сам себя Даххарст. — В ту минуту такое желание накрыло меня, что сдержаться я бы не смог. Да и ты подлила масла в огонь! Сидишь на кровати и смотришь на меня, стоит протянуть руку — и все дикие желания, бродившие десять лет в голове, станут реальными. А потом?! Ненависть до конца жизни? Ты же новичок, только делающий первые шаги в мире физического наслаждения. Чтобы не испугать тебя, чтобы раскрыть тебя, надо было бы иметь столько терпения, надо было бы так себя сдерживать и контролировать, а в ту минуту для меня это было совершенно невозможным. Ты хоть понимаешь, как мне было тяжело тогда? — он снова встряхнул ее за плечи. — На моей постели — полностью обнаженная, такая нежная, такая хрупкая, такая красивая девушка, нет, не девушка — жена, взять которую я имею полное право. Да я проходил мимо тебя, закрыв глаза и стиснув зубы, чтобы не наброситься и снова все не испортить. А сдержаться я тогда точно бы не смог! Ты меня понимаешь? — он с надеждой смотрел ей в глаза.
— Ты изменил мне, — деревянным голосом сказала Ализе, — потому что, узнав, что у меня не было еще мужчины, понял, что не сможешь быть со мной достаточно нежным и терпеливым, и чтобы у меня не возникло отвращение к этой стороне жизни на всю оставшуюся жизнь.
Даххарст хмыкнул. Ализе точно, хоть и очень сухо, сформулировала его мысли. Но, посерьезнев, сказал:
— То, что происходило в те две недели, ничего не значит, и те женщины ничего не значат, это просто лекарство от болезни, и все.