Арысь-поле
Шрифт:
— А ты б забрала? — вдруг спросила Катя, и Юля растерялась.
— Я?.. Но я ведь, и не жена, и инвалидность не оформляю… — ответ был понятным, и вполне удовлетворил Катю — зная Юлю, другого она не ожидала, несмотря на высокопарные речи, — короче, расстались мы почти подругами; она, и телефон написала, и сказала, чтоб заходила, и, вообще, рассыпалась — какая я хорошая и красивая. Я уж не стала ей напоминать, как она посылала меня по тому телефону и велела забыть тот номер…
— Значит, вхождение в семью состоялось?
— Да, только, на фиг оно мне, такое
— А любовь?..
— Слушай, хватит подкалывать! Уж, кто б про любовь заливал! — взяв телефон, она все-таки набрала номер, но никто не ответил, — блин, и где он шляется?.. А давай съездим к нему!
— Куда? На работу?.. Думаешь, я знаю, где его контора?
— А эта шлюшка — Анька, небось, знает. Может, ее поищем?
— Угомонись, — Катя вышла и тут же вернулась с сигаретами, — пойдем лучше, покурим.
— Не могу я угомониться! Мне надо что-то делать, делать, делать… — сжав кулачки, Юля воспроизвела движения паровозных шатунов.
— Может, ванну примешь? Остынешь, а? — Катя вдруг ни с того ни с сего вспомнила о ее, трехдневной давности, водобоязни и рассмеялась.
— Ты чего?.. — Юля обиженно покрутила пальцем у виска, — это только в смирительной рубашке. Душ я, правда, уже принимаю, посуду мою, но в ванну так и не могу залезть — боюсь, хоть убей! Вот, ведь дурацкий сон, а какие последствия… — она переключилась на новую тему, забыв, и про Игоря, и про такой нужнейший пять минут назад, звонок Вадиму.
— Закрой, пожалуйста, дверь в комнату — на балкон идти неохота, — Катя закурила, выпуская дым в открытое окно, но ветерок предательски возвращал его обратно. Она смотрела на небо, все гуще затягиваемое облаками, и думала, что, если это просто передышка в жаре, то хорошо, а если уже осень с ее слякотью, опадающими листьями, а, главное, началом нового учебного года, то плохо…
Днем Вадим наконец-то завез Славе деньги, которые занимал три дня назад в «Старой мельнице». Поскольку говорить было особо не о чем, он опять вернулся к событиям на хуторе, но Слава оборвал его:
— Хорош! Мы ж решили завязать с этим; причем, вместе решили. Не знаю, как тебе, но мне это уже не интересно, понял?
И Вадим понял. К тому же его собственного энтузиазма тоже поубавилось, поскольку мифическая Лена так и не появилась, а придумывать варианты, которые могли б свести их, он устал. Возвращаясь от Славы, он даже сообщил расстроенному фотографу, что о его вожделенных «моделях» лучше забыть, и это явилось последней точкой — жизнь сразу вернулась в привычную колею.
Вадим как раз бросал в кипящую воду пельмени, когда раздался звонок; взял трубку, свободной рукой помешивая будущий ужин.
— Вадим?.. Слава богу! Я звоню уже полдня! Нам надо срочно встретиться!
— Извините, а кто это?
— Юля! Помнишь, на речку ездили? Ну, Катя, Аня…
— Помню. И что случилось? — с Юлей он общался так мало, что даже ее внешность стерлась из памяти.
— Игорь заболел.
— Что, нужны лекарства? Скажи какие, завтра посмотрю у себя на складе.
— Причем тут лекарства! Ему нужны вы! Это важно!
— Так приезжайте, если важно. Знаешь, где я живу?
— Не знаю. К тому же, он не может приехать. Приехать должны вы; адрес запишите… — голос действительно казался взволнованным, и Вадим решил, что, скорее всего, у Игоря не тривиальное ОРЗ.
— Но учти, я не врач, — он черкнул на бумажке номер дома и квартиры, — я лишь торгую пилюлями. Зачем я ему нужен?
— Не знаю. Я ничего не знаю!.. И ничего не понимаю… — голос чуть не плакал, — пожалуйста.
— Ну, хорошо, — Вадим посмотрел на часы и решил, что пока доварятся пельмени и пока он их съест, мир не рухнет.
…И, вообще, на хрена мне куда-то тащиться? Нашли «Скорую помощь»!.. Хотя уже, вроде пообещал — люди ждать будут… ну, чего я себя обманываю? — подумал он, бухая в пельмени полкоробки ледяной сметаны, — что мне те люди — вдруг это связано с хутором? Вдруг это последний шанс?.. Блин, эта мистика, как наркотик — попробовал раз, и жизнь без нее становится пресной; в принципе, да — можно все забыть, но тогда остается рутина… нехватка адреналина, блин, и какая-то внутренняя скука!.. Так что я вру себе?..
Быстро проглотив пельмени, Вадим спустился вниз. Выруливая со стоянки, он глянул на адрес. …Интересно, к кому я еду — к Юле, к Игорю с женой или к его матери?.. Хотя, какая разница — это уж, точно, не имеет значения…
Юлю Вадим заметил, еще только свернув во двор — она сидела на лавочке, ссутулившись, подперев щеки кулачками. Машину Вадима она не знала и вскинула голову, только когда тот вышел, громко хлопнув дверцей.
— Что случилось? — Вадим присел рядом.
— Вы извините, если оторвала от чего-то, но Игорю сложно перемещаться.
— Ноги?
— Там не только ноги. Идемте.
Они поднялись на четвертый этаж, и Юля позвонила. Дверь открыла невысокая полная женщина.
— Проходи, Юленька. А вы — Вадим?
— Да, — при этом он подумал: …Блин, как все изменилось за неделю — то она боялась позвонить, а теперь — Юленька…
— Не надо. В носках грязно, а тапок нет, — совсем по-хозяйски предупредила Юля, видя, что гость собирается разуться.
Они прошли в комнату. Игорь лежал на спине; его рука находилась поверх простыни, и белый фон только подчеркивал ее неестественную худобу. Еще Вадим увидел серое лицо, заострившиеся скулы, ввалившиеся глаза, которые казались непропорционально большими — он толком не помнил, каким был Игорь раньше, потому что видел его лишь раз в полутьме «Бегемота», но тогда он однозначно выглядел живее. Смрадного запаха, присущего лежачим больным, в комнате, правда, не чувствовалось, однако сам вид этого «скелета», создавал ощущение близкой смерти.