Асхалут дракона
Шрифт:
– Только через мой труп, - прищурилась Риль, - вы мне его в ученики подсунули, я согласилась. Попробуете тронуть парня - все наши договоренности тут же потеряют силу.
– Капитан, магичка права, - Тайл храбро влез в надвигающийся скандал, - на материке полно богатеньких дураков, которые готовы на все, лишь бы выделиться. А тут не просто новая тряпка или живность какая. Тут целое судно! Да, вы сами посмотрите - скелеты ни один не повторяются, а их ровно двадцать два, - произвел быстрый подсчет шкипер.
– Двадцать два, - эхом отозвался капитан, начиная что-то подозревать. Скелеты удостоились повышенного внимания, до этого их как-то не разглядывали в подобном ракурсе, но теперь, после слов шкипера некоторые
– Глянь, Жбын, вон у того с левого края медальончик на груди прям, как у тебя.
– А серьга та, тебе ничего не напоминает?
– Где?
– Пятый справа.
– Ох, укуси меня акула, тож моя.
Художник избежал участи стать одним из своих творений по одной простой причине - себя он тоже изобразил на борту корабля. Скелет в рваной рубахе держал в руках золотистую сферу.
– Ишь ты, магом себя мнит, футляр для вонючих костей, риф ему..., э-э, в корму.
– Рыбьи потроха, да за такие дела раньше на рее бы вздернули без слов. Надо ж, чего удумал - костеняками нас сделать. Узнают - в жизни не отмоемся. По всему побережью прославимся. Лучше сразу концы в воду отдать, чем такая слава!
– Проклятье!
– Утопить, щенка! Мазило на рею.
– А мне мой нравится, - подал голос боцман Рыбахо, - вылитый дед, когда его в костяницу перекладывали.
"Все-таки полугрейф", - отметила про себя Риль. Только у горных жителей существовал странный способ захоронения предков в два этапа. Сначала тело закладывали в каменные ниши в верхних пещерах, засыпали землей с песком. А потом, через пару лет выкапывали кости и переносили на нижние уровни. Цвет костей при переносе значил очень много. Обладатели желтых назначались хранителями семьи и рода, белый цвет был нормой, а вот если кости чернели, то их сжигали и проводили особую церемонию для изгнания духа предка. Такой дух мог превратиться в гурлума и тревожить покой живых по ночам, насылать болезни на детей.
После слов боцмана народ немного успокоился. Мысли о предках и костях всегда действуют умиротворяюще и наводят на философский лад.
– Эх, чтоб мне утопнуть, красиво, конечно, вышло. Права магичка, ох, простите, госпожа Ри, такой посудины ни у кого на Сизом море нет.
– Теперь-то я знаю, как буду выглядеть после того, как меня акулы обглодают, - ухмыльнулся Тайл и ткнул пальцем в один из скелетов, замершего в горделивой позе с подзорной трубой в руке.
– Твой прилично вышел, - сварливо заметил капитан, - а мой? Разве у меня такая шевелюра на голове, а?
– он взъерошил свои и без того всклокоченные волосы.
Риль оценивающе оглядела Дона Маррона, потом кинула взгляд на борт корабля - скелет дяди у племянника вышел симпатичный и легко узнаваемый. Такого гнезда из волос на голове больше ни у кого не было.
– Не переживай так, - примиряюще улыбнулась девушка, - художники всегда немного преувеличивают для пущего эффекта.
– Ну, раз для эффекта, - протянул капитан, недоверчиво разглядывая свой костяной портрет, - так и быть, пусть остается.
Команда еще немного пообсуждала собственные изображения и решила по первому делу парня простить. Все-таки раньше их вообще никто не рисовал, а так, пусть и в виде костей, но каждый из моряков заполучил собственный портрет, даже два - на левом и правом бортах. Было чем гордиться. К тому же, все понимали, что первое плавание для моряка всегда остается первым, полным ошибок и страхов. Это после он станет настоящим морским бродягой, дайте ему только время, да опытного боцмана. А тут - слыханное ли дело, картину нарисовать. Не просто мазню, да каратиц вместо людей, а настоящую, как в домах богатеев принято на стены вешать. И что было совсем уже немыслимым, Лейтор ухитрялся работать без красок и кистей. Непонятно, но достойно уважения. "Если он сейчас так малюет,
Глава 8.
До Лустры шли дня два. День пробирались между островами, потом еще сутки шли по широкой воде к тонкой, чернеющей на горизонте полоске суши - материку. Капитан страховался, и первый день Риль просидела в своей каморке, пока Лейтор не соорудил для нее навес на палубе, куда девушка перебралась из тесного и душного помещения.
В благодарность за спасение от жертв своего художественного таланта ученик взял часть обязанностей Риль на себя. Палубу вымыл, навел порядок в капитанской каюте. Не удержался и обновил потемневшее от времени дерево обшивки. Талант требовал постоянного применения, наплевав на чувство самосохранения.
Вечер и полночи Лейтору пришлось провести высоко над палубой в обнимку с грот-мачтой. Внизу раненным зверем метался капитан и грозил страшными карами. Кары на расстоянии действовали плохо, и Лейтор предпочел не испытывать терпение дяди своим ближним местопребыванием. Он выслушал все с приличного расстояния, взобравшись по выбленкам на грот-бом-брам-рею. И что так расстраиваться? Получилось же довольно неплохо. Настоящая каюта страшного пирата. Но капитан считал по-другому. В этом могильнике он, видите ли, жить не собирается. Ему там одни кошмары сниться будут.
Завывания Дона Маррон пробудили любопытство Риль. Она прогулялась до каюты и оценила творчество ученичка. Н-да, капитанская каюта теперь напоминала девичий будуар, обитательница которого вдруг увлеклась темной стороной жизни. Что же, вместо полусгнивших досок - черный гладкий пол, довольно практично, голубой полоток - единственное светлое место в каюте, отчего по ней хотелось ходить, задравши голову вверх. Стены, хоть и черные, но совсем не напоминали стены могилы, как тут орали особо впечатлительные. И розовые морские звезды смотрелись на них довольно нарядно, а не шевелили толстыми червячными отростками. У кого-то слишком развитое воображение. Да и зеленые водоросли на стенах ничуть не походили змей. Пасти же у них нет? Нет! Значит, никакие они не змеи! О чем она и сообщила капитану, заверив, что с такой каютой его Орлина будет стоить только дороже.
Действительно, выходило большое несоответствие. Снаружи - красота, а внутри подгнившая деревянная обшивка.
Капитан задумался, даже орать перестал. Потом сказал, что художнику ноги не нужны, и он их ему все-таки повыдергивает для вразумления, когда достанет.
Тайл вызвался лично контролировать процесс дальнейшей переделки внутренних помещений. Риль только недоверчиво покачала головой. Она пыталась, но подсознание художника было сильней и тренировке не поддавалось.
Вечером моряки украдкой по одному побывали в каюте капитана. Полученные эмоции требовали выхода. Искусство действует на каждого по-разному: кому-то приходится по душе, оставляя после себя светлую радость или грусть, а кого-то начинает корежить, выворачивать, заряжая гневом и злостью. Но это лучше, чем полное равнодушие.
Сидя в довольно неудобной позе, прижавшись к мачте, Лейтор наслаждался первым успехом. Внизу на палубе кипели эмоции. Опыт первой критики был жарким. Слов хватало не всегда, и к аргументам добавлялись плюхи, тычки, затрещины и удары.
– Да, разве это живопысь, ядро мне в глотку!
– бородатый канонир пренебрежительно скривился, - Бабы где? Ни одной ведь нет!
– А тебе лишь бы бабы..., - не поддержал любителя женской натуры тощий и худой моряк с серьгой в ухе.
– Так сам видел, - смутился канонир, - настоящая картина у свояка висит. Девок там - целых три штуки на берегу сидит. У каждой такие флотилии!
– добавил он, понизив голос, - Так бы и пришвартовался.