Асканио (ил. А.Мелик-Саркисяна)
Шрифт:
– В чем?
– Да попасть в Шатле – я же вам говорил!
– Будьте покойны.
– Прямо сейчас?
– Подождите меня здесь.
– На этом самом месте?
– Да-да.
– А вы?
– Я схожу за ордером на арест.
– О бесценный друг, дорогой барон, граф! Скажите же мне наконец свое имя, свой адрес на случай, если бы вы почему-нибудь задержались!
– Нет-нет, я сейчас вернусь.
– Возвращайтесь скорей! А если вам встретится этот проклятый Мармань, скажите ему…
– Что именно?
– Скажите ему, что я поклялся…
– В чем?
– В том, что он погибнет
– Прощайте! – крикнул виконт, уходя. – Ждите меня здесь!
– До свиданья, – ответил Жак. – Приходите скорей. Вы настоящий друг; такому человеку, как вы, можно верить, и мне очень хотелось бы узнать…
– Прощайте, господин школяр, – сказал паж все время стоявший поодаль и теперь пустившийся вслед за своим господином.
– Прощайте, любезный паж, – ответил Жак Обри. – Но, прежде чем уйти, окажите мне одну услугу.
– Какую?
– Скажите, пожалуйста, как звать благородного вельможу, в услужении у которого вы находитесь?
– Того самого, с которым вы проболтали целых четверть часа?
– Да.
– И которого называли своим другом?
– Да.
– И вы не знаете, как его звать?
– Нет.
– Так ведь это же…
– Наверное, очень знатный человек?
– Еще бы!
– И влиятельный?
– Первый человек после короля и герцогини д'Этамп.
– Что?! Но как же его зовут?..
– Виконт де… Но я бегу… Простите, он обернулся, я ему нужен.
– Вы говорите – виконт…
– Виконт де Мармань!
– Мармань?! – заорал Жак Обри. – Виконт де Мармань? Этот кавалер и есть виконт де Мармань?
– Он самый.
– Друг прево, графа д'Орбека и герцогини д'Этамп?
– Собственной персоной.
– Злейший враг Бенвенуто Челлини?
– Совершенно верно!
– О! – воскликнул Жак, перед которым, словно при вспышке молнии, сразу предстали все предшествовавшие этой встрече события. – Теперь понимаю! Так это Мармань, Мармань!
И, мгновенно выхватив у пажа шпагу – сам он был безоружен, – Жак бросился вслед за Марманем, крича:
– Стойте!
Мармань с беспокойством обернулся и, увидев бегущего школяра с оружием в руках, понял, что разоблачен. Ему оставалось либо принять вызов, либо спасаться бегством. Однако Мармань был не настолько храбр, чтобы драться, но и не так труслив, чтобы пускаться наутек. Поэтому он избрал нечто среднее, а именно: бросился в открытые ворота ближайшего дома, рассчитывая захлопнуть их за собой. На его беду, оказалось, что ворота не закрываются: их удерживает вделанная в стену цепь, которую Мармань никак не мог отвязать. Таким образом Жак Обри вбежал во двор прежде, чем виконт успел скрыться в доме.
– А-а, наконец-то я нашел тебя, проклятый шпион! Наконец-то, подлый Мармань, ты у меня в руках! Разбойник! Похититель чужих тайн! Защищайся, злодей!
– Неужели вы полагаете, сударь, – высокомерно отвечал Мармань, пытаясь говорить пренебрежительным тоном аристократа, – что виконт де Мармань снизойдет до какого-то школяра Жака Обри и согласится скрестить с ним свою шпагу?
– Но если виконт де Мармань не снизойдет до Жака Обри, то Жак Обри снизойдет до виконта де Марманя и проткнет его шпагой!
В подтверждение своих слов Жак приставил к груди виконта шпагу и, проткнув камзол, слегка пощекотал противника ее острием.
– Спасите! Убивают! – заорал Мармань.
– Ори, ори себе, сколько душе угодно! – подзадоривал Жак. – Прежде чем кто-нибудь тебя услышит, ты умолкнешь навеки! Единственный для тебя выход – драться. Итак, предупреждаю: защищайся, виконт!
– Ну, погоди! Коли ты сам этого захотел, узнаешь, как драться с виконтом де Марманем!
Мармань, как мы уже имели возможность убедиться, не был храбрецом, но, подобно всем дворянам того рыцарского времени, получил военное воспитание. Более того, он слыл неплохим фехтовальщиком. Говорили, правда, что эта репутация скорее спасала его от дуэлей, чем помогала побеждать дуэлянтов. Как бы то ни было, но, видя, что противник яростно нападает на него, виконт обнажил шпагу и встал в позицию по всем правилам фехтовального искусства.
Однако, если Мармань считался хорошим фехтовальщиком в придворных кругах, Жак Обри славился непревзойденной ловкостью среди школяров и членов корпорации судейских писцов. Итак, каждый из них с самого начала понял, что имеет дело с достойным противником. Но у Марманя было огромное преимущество: его шпага была на шесть дюймов длиннее шпаги Жака, который выхватил ее у пажа. Это обстоятельство не слишком мешало Жаку Обри при защите, но затрудняло нападение.
В самом деле, Марманю, который был на целых шесть дюймов выше Жака и к тому же вооружен более длинной шпагой, ничего не стоило удерживать противника на почтительном расстоянии, поднося к его лицу острие шпаги. И сколько Жак ни атаковал, ни делал выпадов и ни прибегал к обману, виконту достаточно было сделать шаг, чтобы оказаться вне его досягаемости. Между тем, несмотря на ловкую защиту Жака, шпага Марманя уже дважды или трижды коснулась его груди, а школяр при всем своем проворстве неизменно попадал мимо.
Обри понял, что еще немного – и он погиб. И тут же решил пойти на хитрость. Чтобы одурачить противника, он притворился, будто продолжает защищаться, прибегая к выпадам и обманам, а сам незаметно, дюйм за дюймом, стал сближаться с виконтом. Очутившись на достаточно близком от него расстоянии, школяр словно нечаянно открылся. Мармань, увидя это, сделал выпад. Жак, конечно, не был застигнут врасплох: он отбил удар, а потом, воспользовавшись тем, что шпага противника оказалась над его головой, бросился вперед и быстрым, ловким выпадом ранил виконта, причем коротенький клинок ушел в его грудь по самую рукоятку. Мармань издал душераздирающий вопль смертельно раненного человека, страшно побледнел, выпустил шпагу и упал навзничь.
В это время невдалеке проходил сторожевой патруль. Услышав крик, увидев пажа, делавшего отчаянные знаки, и собравшуюся у ворот толпу, стражники прибежали на место происшествия. Жак все еще держал в руке окровавленную шпагу, и, разумеется, его тут же арестовали. Школяр хотел было оказать сопротивление, но в эту минуту начальник патруля гаркнул:
– Обезоружить негодяя и отвести в Шатле!
Обрадованный приказом, Жак покорно отдал шпагу и последовал за стражниками в Шатле, восхищаясь мудростью провидения, по воле которого он сразу убил двух зайцев: попал в тюрьму к Асканио и отомстил виконту де Марманю.