Assassin’s Creed: Brotherhood
Шрифт:
Ему удалось, хотя несколько раз упор рассыпался под ногами. Один раз под ним обвалилась амбразура, и он повис, держась лишь кончиками пальцев. Но он по-прежнему оставался сильным, сумел подтянуться вверх и избежать опасности. Наконец, ассасин взобрался на крышу башни и расположился на свинцовой кровле. Величественная громада мавзолея в нескольких кварталах от церкви тускло сияла в лунном свете. Теперь нужно пойти туда и ждать прибытия Макиавелли.
Он поправил скрытый клинок, меч и кинжал, и хотел уже совершить прыжок веры в телегу с сеном, стоящую на площади, когда рана дала о себе знать. Он согнулся от боли.
— Графиня перевязала мне плечо, но она была права. Я должен обратиться к доктору, — сказал он себе.
Стараясь не обращать внимания на боль, Эцио стал спускаться. Он понятия не имел, где найти доктора, поэтому сперва добрался до постоялого двора. Там, за пару монет, ему подсказали, куда идти, а еще за несколько — дали бокал мутного кроваво-красного вина, которое немного успокоило боль.
Было уже поздно, когда он добрался до приемной доктора. Ему пришлось несколько раз громко постучать, прежде чем изнутри донесся приглушенный ответ. Потом дверь приоткрылась, и Эцио увидел жирного, бородатого мужчину лет шестидесяти, с толстыми очками на носу. Одежда его была изношенной, а изо рта воняло винным перегаром. Один глаз доктора казался больше, чем второй.
— Чего тебе надо? — спросил мужчина.
— Вы доктор Антонио?
— И что, если я?
— Мне нужна ваша помощь.
— Уже поздно, — ответил доктор, но взгляд его скользнул по плечу Эцио, и в внимательных глазах сверкнуло сочувствие. — Это дорого тебе обойдется.
— Я не в том состоянии, чтобы спорить.
— Отлично. Входи.
Доктор открыл дверь и отступил. Эцио с благодарностью кивнул и вошел в прихожую. На балках висела целая коллекция медных кастрюль, стеклянных флаконов, сушеных летучих мышей, ящериц, мышей и змей.
Доктор провел его в комнату с огромным столом, на котором в беспорядке валялись бумаги, узкой кроватью в одном углу, распахнутым шкафом, уставленном огромным количеством бутылочек, и открытым кожаным футляром, в котором лежали скальпели и небольшие пилы.
Доктор проследил за взглядом Эцио и коротко хохотнул.
— Мы, доктора, — ученые-испытатели, — сказал он. — Ложись на кровать, и я взгляну на твою рану. Но сперва давай три дуката.
Эцио заплатил.
Доктор разбинтовал рану и надавил так, что Эцио почти потерял сознание от боли.
— Еще держится, — проворчал он.
Доктор еще пощупал, облил рану какой-то жгучей жидкостью из колбы, промокнул ватным тампоном, потом достал чистые бинты и надежно перевязал рану.
— В твоем возрасте подобные раны лекарствами не вылечишь. — Доктор покопался в шкафу и вытащил бутылку с какой-то дрянью внутри, напоминающей патоку. — Это снимет боль. Но не пей все сразу. Это обойдется тебе еще в три дуката. И не волнуйся. Со временем ты поправишься.
— Благодарю, доктор.
— Четыре из пяти докторов посоветовали бы тебе пиявок, но они неэффективны для лечения таких ран. Откуда она? Если бы пистолеты не были таким редким оружием, я бы предположил, что это рана от выстрела. Если понадобиться помощь, возвращайся. И, еще, я могу порекомендовать тебе своих коллег в городе.
— Их услуги так же дороги, как ваши?
Доктор Антонио усмехнулся.
— Добрый сир, вы еще дешево отделались.
Эцио вышел на улицу. С неба крапал дождь, улицы наполнялись липкой грязью.
— «В вашем возрасте», — проворчал Эцио. — Кто бы говорил!
Он вернулся на постоялый двор и выяснил на счет свободной комнаты. Эцио остался там, немного поел, и утром отправился к мавзолею. Придется подождать появления товарища-ассасина. Макиавелли вряд ли появлялся у графини, но Эцио помнил об осторожности друга, граничащей со страстью. Несомненно, он появлялся в условленном месте каждый день через равные промежутки времени. Эцио не собирался ждать слишком долго.
Ассасин прошел по грязным улицам и переулкам. Один раз ему пришлось спрятаться в темноте, ожидая, пока мимо, громыхая, пройдет патруль Борджиа, который легко было узнать по эмблеме — черному быку — на нагрудниках.
В полночь он снова вернулся к постоялому двору, отхлебнул из бутылочки с темной жидкостью. Стало лучше. Эцио забарабанил в дверь постоялого двора эфесом меча.
Глава 14
На следующий день Эцио покинул постоялый двор рано утром. Рана будто онемела, но боль была тупой, и сегодня он мог намного лучше пользоваться рукой. Перед уходом он потренировался в нанесении ударов скрытым клинком и выяснил, что без труда может им воспользоваться, как и обычными мечом и кинжалом. Удары были так же хороши, как до ранения в правое плечо.
Эцио не был уверен, известно ли Борджиа и их союзникам, тамплиерам, о том, что он выжил при битве в Монтериджони. На улицах было множество вооруженных солдат, одетых в темно-красные с желтым мундиры Борджиа, поэтому ассасин пошел к Мавзолею Августа окольным путем. Когда он добрался до места, солнце стояло уже высоко.
Людей было мало. Эцио провел небольшую разведку и убедился, что стража за Мавзолеем не наблюдает. Он осторожно подошел к строению и скользнул через обрушившийся дверной проем во мрак.
Когда его глаза привыкли к темноте, он увидел фигуру в черном, опиравшуюся на голый камень, застывшую, словно статуя. Не дожидаясь, пока его заметят, Эцио посмотрел по сторонам, убеждаясь, что путь к отступлению свободен. Кроме редких пучков травы, растущей между упавшими камнями древнеримских руин, сзади ничего и никого не было. Эцио решился на следующий шаг, и мягко и бесшумно двинулся к стенам мавзолея, где мрак был гуще.
Но он опоздал. Его заметили, возможно, сразу как только он вошел и стоял, освещенный светом из-за дверного проема. Фигура в чёрном двинулась к нему. Когда человек подошел ближе, Эцио узнал Макиавелли, одетого в свой обычный черный костюм. Макиавелли приложил палец к губам. Жестом приказав Эцио следовать за ним, Макиавелли пошел глубь древней гробницы римского императора, построенной почти полтора тысячелетия назад. Там было еще темнее.
Наконец, он остановился и повернулся.
— Шшш, — произнес он, внимательно прислушиваясь.
— Че…
— Тише. Говори тише, — попросил Макиавелли, продолжая вслушиваться во тьму.
Наконец, он расслабился.
— Все в порядке, — продолжил он. — Никого.
— О чем ты?
— У Чезаре Борджиа везде глаза, — взгляд Макиавелли чуть смягчился. — Я рад видеть тебя в Риме.
— Но ты же оставил для меня одежду у графини…
— У нее был приказ проследить за тобой, если ты появишься в Риме, — Макиавелли усмехнулся. — Я знал, что ты приедешь сюда. Как только убедишься, что мать и сестра в безопасности. В конце концов, они — последние представители семьи Аудиторе.