Assassin's Creed. Ересь
Шрифт:
– Хм… – Глава отдела исторических исследований легонько подергал один из ремней. – Что вы станете делать, если у человека во время работы с «Анимусом» случится сердечный приступ?
Виктория рассмеялась легко и весело, и Саймон улыбнулся.
– Раздастся сигнал тревоги, двери откроются, и реанимационная группа врачей будет здесь через пару секунд.
– Превосходно.
– В «Абстерго» железное правило – вести непрерывный мониторинг состояния здоровья субъекта. Если есть желание получить серьезную травму, вы можете не закреплять ремень на спине. – Ослепительная улыбка сошла с ее лица. – Но я бы не рекомендовала так делать. Один из ребят, с
– Хм… Ну что ж. Все готово?
– Да, остался только шлем, – ответила Виктория. – Сейчас я его на вас надену. Через него мы сможем общаться. – Она зашла ему за спину и опустила шлем на его светлые волосы. Впечатление, будто тебя поместили в камеру сенсорной депривации – совершенная чернота и звуконепроницаемость. Когда Саймон услышал голос Виктории, возникло специфическое ощущение, что он звучал в его голове. – Вам удобно?
Саймон попробовал подвигаться и с удивлением обнаружил, что ему вполне комфортно.
– Сейчас вы наверняка находитесь в полной темноте – так и должно быть, – продолжил звучать голос доктора Бибо в голове Хэтэуэя. – Первое, что вы увидите, будет коридор памяти. Его создали для того, чтобы облегчить вход в симуляцию. Сейчас мы можем легко общаться, дальше это делать будет все сложнее. Каждый раз мы будем начинать с коридора памяти, но первый переход самый важный. В этой модели он должен быть достаточной легкий.
Темнота постепенно отступала, превращаясь из графитно-черной гущи в серый туман. Он напомнил Саймону поездку по Шотландскому высокогорью, которую он предпринял несколько лет назад. Он поднимался на Бен-Невис, когда неожиданно все вокруг поглотил туман. Саймона посетило ощущение дежавю, когда в глаза начал бить свет, похожий на вспышки молнии. Облако тумана размеренно пульсировало, и зачарованный Хэтэуэй молчаливо наблюдал, как оно менялось, пытаясь принять форму здания, дерева или, возможно, Бен-Невиса.
Саймон непроизвольно вытянул руку и посмотрел на нее. У него были длинные и тонкие пальцы, которые умели только печатать и перелистывать древние фолианты. Нередко его руки, обычно белоснежные, были измазаны в чернилах. А сейчас он видел перед собой сильную руку с грубой загорелой кожей, в небольших шрамах. Ногти на пальцах были грубо обломаны. Саймон опустил голову и посмотрел на себя – шерстяная туника грязновато-бежевого цвета, заштопанная во многих местах, под коротким плащом с капюшоном. На той части ног, которые он мог видеть, были надеты голубые шоссы [4] , а поверх них – простые кожаные сапоги.
4
Предназначенная для мужчин разновидность колгот с гульфиком. В Средние века шоссы были неотъемлемой частью мужского гардероба.
Его губы невольно скривились в глупой улыбке, когда он смял пальцами правой руки грубую ткань плаща, а левой дотронулся до своего лица и ощутил на нем легкий пушок намечавшейся бороды.
– Bonjour, Габриэль Лаксарт, – тихо произнес Саймон.
– Вы очень похожи, – раздался в голове Хэтэуэя голос Виктории. – Если вас поставить рядом, то легко догадаться, что вы родственники.
– Это нетипично?
– Вполне нормально, но часто люди бывают шокированы тем, насколько сильно они не похожи на своего предка, – ответила Виктория. – Вам семнадцать лет. Вы помогаете своему отцу Дюрану…
– …в
– Четверг, первое мая, тысяча четыреста двадцать восьмой год. Я подумала, что вы решите начать с самого начала. Идите вперед и начинайте осматриваться, пока заканчивается загрузка симуляции.
Ощущения собственного тела были странными. Габриэль был стройным юношей – по сравнению с Саймоном так и вовсе худосочным, – но жилистым, и двигался он очень легко. Саймон сделал выпад, и рука естественным образом сложилась в кулак. Но когда он попытался использовать свой посох в качестве пики (или меча), тот выпал из его рук.
– Пока еще не тамплиер, – сухо констатировала Виктория. – Итак, запомните. Вы всего лишь наблюдатель. Не сопротивляйтесь воспоминаниям – вы не сможете их изменить. Не пытайтесь заставить Габриэля делать или говорить то, что ему несвойственно, в противном случае произойдет рассинхронизация. А это очень неприятно.
– И этот ваш суперсовременный «Анимус» не умеет справляться с подобными вещами?
– Это не машина времени, Саймон. Вы не можете изменить прошлое, а если попытаетесь, то «Анимус» остановит вас самым непредсказуемым образом. В ответ на ваше насильственное действие «Анимус» ответит адекватным насилием. Вы говорили мне, что Габриэль незаконнорожденный и лишь недавно он поселился вместе со своим биологическим отцом. Это должно сработать в ваших интересах. Окружение Габриэля практически его не знает и не заметит, если вы будете вести себя не так, как свойственно его природе.
Саймон понимающе кивнул. С исторической точки зрения слово «бастард» стало позорным клеймом уже в современную эпоху. А в XV веке для крестьянской семьи было естественным взять к себе в дом крепкого юношу, годного к физической работе. Неудивительно, что Саймон в своих исследованиях не нашел никаких следов родителей Габриэля. Незаконнорожденных детей представители знатного рода не включали в генеалогическое древо, ему не нужны были случайные побочные ветки.
Пока Виктория говорила, клубящийся серый туман рассеялся, и Саймон начал различать зеленые поля в белых крапинках коров и овец. У него за спиной проявилась проселочная дорога и одноэтажные постройки. Стало ясно, что он где-то на окраине небольшой деревушки.
Домреми. Место рождения Жанны д’Арк. Вокруг было непривычно тихо. Слышались только шум ветра в кронах деревьев, щебет птиц да мычание коров. Ни машин, ни самолетов, ни кондиционеров, ни компьютеров или мобильных телефонов. Саймон неожиданно для себя самого оказался не готов к такой тишине.
С минуту он стоял, осознавая, что вторгается в память давно умершего юноши. Все было невероятно реально: легкий ветерок обдувал лицо, запахи почти девственной природы, ощущение твердой земли под ногами. «Если видеоигры „Абстерго“ обеспечивают хотя бы сотую долю подобной реальности, – подумал Хэтэуэй, – неудивительно, что они завоевали столько наград».
Саймон посмотрел на руки Габриэля и увидел, что они держат завернутые в холстину хлеб и сыр. Виктория сказала, что сегодня первое мая… И тут Хэтэуэй вспомнил, как в своих исследованиях наткнулся на описание традиции, долгое время существовавшей в деревушке Домреми. В один из праздничных дней юноши и девушки собиралась у ручья, рядом с которым росло очень красивое дерево, которое прозвали деревом фей. Вокруг него танцевали, затем умывались в ручье и наслаждались принесенной едой. Эта традиция описывалась как «устраивать фонтаны», и Саймон понял, что именно на этот праздник направляется Габриэль.