Assassin's Creed. Откровения
Шрифт:
– Ты?! – закричал капитан.
Он тут же вскинул арбалет, завел пружину и выстрелил.
Эцио быстро пригнулся. Стрела пролетела над ним, вонзившись в того, кто недавно обругал споткнувшегося парня. Раненый отчаянно завопил, хватаясь за руку. Капитан перезарядил арбалет, но ассасин уже успел спрятаться.
– Ты все равно не уйдешь отсюда живым! – пообещал капитан и снова выстрелил.
На этот раз стрела никого не покалечила, вонзившись в дверной косяк, за которым прятался Эцио. Видно, капитан немного струсил. Пока судьба благоволила ассасину, но удача в любой момент могла его покинуть. Нужно убираться отсюда, и побыстрее. Над головой просвистело еще две стрелы.
– У тебя нет выхода! – орал капитан. – Пойми это, жалкий старый пес, и выйди навстречу смерти.
Он опять выстрелил.
Затаив дыхание, Эцио метнулся к другой двери, схватился за верхнюю перемычку косяка, подтянулся и вылез на плоскую крышу. Пока он бежал, мимо уха пронеслась очередная стрела.
– Имей смелость умереть! – не унимался капитан. – Настал твой последний час, и ты должен это принять, хотя и находишься вдалеке от своей римской конуры! Выходи навстречу своему палачу!
Солдаты бежали к воротам, чтобы отрезать Эцио пути отступления. С капитаном остались лишь двое проштрафившихся сержантов. Колчан арбалетных стрел был пуст. Что касается местных жителей, они уже давно попрятались по домам.
Крышу со всех сторон окружала невысокая стенка. Спрятавшись за ней, Эцио достал из сумки пистолет и приладил наруч.
– Что за упрямство? Почему ты не желаешь сдаваться? – спросил капитан и вынул меч.
Эцио встал.
– Меня этому не учили! – звонко крикнул он, подняв руку с пистолетом.
Увидев оружие, капитан побледнел.
– Прочь с дороги! – рявкнул он сержантам и спрыгнул с башни.
Пуля Эцио нашла свою цель, когда капитан еще был в воздухе. Она вонзилась в коленное сухожилие. Взвыв, бритоголовый рухнул на землю, рассек голову об острый камень и откатился в сторону.
Никто из солдат не прибежал на звук выстрела. Либо они всерьез считали ассасина полудьяволом и боялись с ним связываться, либо их любовь к капитану была не слишком велика. На площади было тихо, если не считать мерного стука водяного колеса и капитанских стонов.
– Черт бы тебя побрал, – пробурчал капитан, краешком глаза увидев приближающегося Эцио. – Чего ты теперь ждешь? Добивай меня!
– Мне от тебя кое-что нужно. – Эцио перезарядил пистолет, заполнив оба патронника. Капитан таращился на миниатюрное оружие.
– А старый пес еще не разучился кусаться, – процедил сквозь зубы капитан.
Кровь текла у него из колена и еще сильнее – из раны на левом виске.
– Ты постоянно носишь с собой одну книжку. Где она?
– Старый дневник Никколо Поло? – в свою очередь спросил изумленный капитан. – Ты знаешь и об этом? Ты меня удивляешь, ассасин.
– Я полон сюрпризов, – ответил Эцио. – Давай сюда дневник.
Видя, что никто не спешит ему на помощь, капитан нехотя полез внутрь мундира и извлек старинную книгу в кожаном переплете примерно тридцать на пятнадцать сантиметров. У капитана тряслись руки. Он бросил дневник на землю и презрительно рассмеялся:
– Можешь забирать. Мы выудили отсюда все тайны и уже нашли первый из пяти ключей. Когда найдем остальные, Великий Храм и вся его мощь станут нашими.
Эцио смотрел на него, ощущая брезгливую жалость.
– Тебя обманули, капитан. В Масиафе нет никакого храма. Только библиотека, полная мудрости.
Капитан сощурился:
– Твой предшественник Альтаир целых шестьдесят лет владел Яблоком. Он узнал много больше того, что ты называешь мудростью. Он узнал… все!
Эцио на мгновение задумался об услышанном. Он знал, что Яблоко покоится в склепе под одной из римских церквей. Они с Никколо Макиавелли надежно спрятали частицу Эдема. Шумное дыхание капитана вернуло его к действительности. Пока они говорили, бритоголовый истекал кровью. На лице появилась мертвенная бледность. Само лицо приобрело на удивление спокойное, умиротворенное выражение. Капитан испустил протяжный вздох, оказавшийся последним.
Эцио смотрел на недавнего врага.
– А ты был настоящим bastardo [11] , – сказал он. – И все же requiescat in pace.
Не снимая перчатки, он наклонился и закрыл капитану глаза.
Водяное колесо продолжало стучать. Если бы не оно, было бы совсем тихо.
Эцио взял дневник в руки. На обложке был вытиснен символ братства ассасинов. Позолота с тиснения давно сошла. Слегка улыбнувшись, Аудиторе раскрыл титульную страницу и прочел:
LA CROCIATA SEGRETA
Niccol`o Polo
MASYAF, giugno, MCCLVII
CONSTANTINOPOLI, gennaio, MCCLVIII
(ТАЙНЫЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД
Никколо Поло
МАСИАФ, июнь 1257 г.
КОНСТАНТИНОПОЛЬ, январь 1258 г.)
11
Ублюдок (ит.).
«Константинополь, – подумал он. – Ну конечно…»
16
Нос вместительной багалы [12] разрезал прозрачную голубую воду Белого моря. Оба ее квадратных паруса и кливер надувал попутный ветер. Эцио расположился на юте, под навесом, защищавшим от солнца, но не от крепнущего ветра. У него на коленях лежал дневник Никколо Поло.
Морское путешествие до Константинополя, начавшееся в сирийской гавани Латакия, поначалу вновь привело его на Кипр. Оттуда он поплыл на Родос. Там на борт судна поднялась новая пассажирка – красивая женщина лет тридцати. Зеленое платье великолепно сочеталось с ее медно-золотистыми волосами. С Родоса багала двинулась мимо Южных Спорад, прошла Дарданеллы и, наконец, достигла Мраморного моря.
12
Парусное судно, распространенное на арабском Востоке.
И вот наступил последний день плавания. Матросы деловито перекликались. Пассажиры выстроились у планшира, чтобы полюбоваться впечатляющей панорамой великого города, щедро залитого солнцем. До берега оставалось еще треть лиги. Отправляясь в это плавание, Эцио раздобыл в Латакии карту Константинополя и сейчас пытался сообразить, какие части города он видит. Рядом с ним стоял богато одетый юный турок, которому вряд ли было больше двадцати лет. За время путешествия Аудиторе лишь раскланивался с ним, перебрасываясь несколькими фразами. Сейчас между ними невольно завязался разговор, из которого стало ясно, что юноша хорошо знает город. В отличие от остальных пассажиров, он был занят делом. В руках юноша держал морскую астролябию, производил какие-то измерения, а их результаты записывал в изящную книжечку, инкрустированную слоновой костью. Шелковым шнурком она крепилась к его поясу.