Ассистент дамского угодника
Шрифт:
Юрий отомкнул ключом незнакомую дверь, отважно вступил в темноту и пропустил внутрь нас с Викторией. Осторожно закрыл дверь, для надежности дернув ее пару раз на себя и посмотрев в замочную скважину.
— Кажется, никого, — деловито и очень собранно пробормотал он.
Я нащупала на стене выключатель и уже хотела было щелкнуть им, но не успела.
— Не включайте свет, — тихим, но твердым голосом сказал кто-то из глубины.
Человек находился в темном пространстве комнаты, и его невозможно было рассмотреть с порога. Да и голос, откровенно говоря, я не
— Кто здесь? — спросил Твердовский.
— Угадай.
— Гамаюнов? — узнала я тембр голоса недавнего приятеля, который несколько часов назад без пощады изводил меня своей болтовней.
— Ага! — не в силах сдержать своей радости, гаденько хихикнул Альберт и тут же обратился к своему подельнику: — Привет, Юрок!
Твердовский, Виктория и я стояли, ожидая, как поведет себя этот совершенно непонятный человек.
— Здорово, — глухо откликнулся Твердовский, и я почувствовала по его интонациям, что между старыми, возможно, и очень хорошими товарищами отныне ничего общего уже нет.
Юрий был более чем внимателен. Он был всецело поглощен поведением Гамаюнова, будто выжидал удобного момента для схватки. Комната была пустой, и каждое слово, сказанное в ней, приобретало какое-то особое, едва ли не торжественное звучание. Словно говорили два не живущих уже на этом свете человека.
— Как ты сюда попал? — спросил его Твердовский.
— Не все ли равно, — отмахнулся Альберт. — Важно то, что я уже здесь. Ты с этим согласен?
Возникла неловкая пауза. Гамаюнов держал себя очень нахально, и в нем почти ничего не осталось от того человека, с которым я сегодня летела в самолете, ехала в машине и который потом, в порностудии, ныл о своих потерянных деньгах. Теперь перед нами стоял абсолютно незнакомый человек — жесткий, безжалостный.
— Предупреждаю, я вооружен и стреляю не хуже вашего.
Твердовский шагнул вперед. Смело и решительно. Будто бросался грудью на амбразуру. По существу, оно где-то так и было.
— Чего ты хочешь? — спросил он бывшего приятеля.
Мне показалось, что Альберт был пьян. И от этого непонятность нашего с Викторией положения только удесятерялась. Я судорожно начала перебирать в голове варианты развития ситуации, в которой мне предстояло теперь действовать, потому что я знать не знала ни намерений самого Твердовского, ни его бывшего подельника. Пока решила просто: «Если что, закрываю Викторию корпусом, выбиваю дверь и выталкиваю ее в коридор. Дальше буду действовать по обстоятельствам. Насколько сил и здоровья хватит».
— Так чего ты хочешь? — повторил Юрий.
— Все, — честно и откровенно ответил Гамаюнов. — Все деньги, которые причитались нам с тобой. Я не виноват, что ты увлекся и просрал свою долю. Дай хоть мне заработать. Мне нужны деньги. Если я их не получу, Юрок, можешь считать, что ты — труп.
Я поняла, что мужчины примеряются друг к другу в намерении ударить чем-нибудь побольней. В отношениях между ними все стало предельно ясно. Теперь Гамаюнов чувствовал себя полноправным хозяином положения и не скрывал своего отвращения
— Как ты себе это представляешь? — поинтересовался Юрий. — Что я должен реально сделать для тебя? Объясни мне.
— Сколько было обещано нам за эту аферу? — для начала спросил Альберт. — Ну-ка, припомни?
— Много, — уклончиво ответил Твердовский, чтобы не обострять ситуацию в целом.
— Я виноват, что ты увлекся?
— Нет, это моя вина.
— Мы с тобой договаривались как мужики не оставлять друг друга в беде?
Гамаюнов все больше и больше напирал. Твердовский вздохнул.
— Был и такой разговор.
— А ты разве не знал, что поступил так, что теперь нам не заплатят?
— Знал.
— Если я не получу этих денег, можешь считать себя трупом… Прямо тебе говорю. И уже не в первый раз.
Гамаюнов говорил с ним тем языком и теми интонациями, которые были заведены между ними. Но я почувствовала, что он берет на себя не свою роль в их тандеме и от этого слегка побаивается Твердовского.
Юрий еле заметно двинулся вперед, к Гамаюнову, но недавний подельник заметил это.
— Стой где стоишь. Я выстрелю, Юрок. Без шуток.
— Откуда у тебя ствол, Альберт? — иронично спросил Юрий.
— Зотов любезно дал мне один пистолет. Он ждет тебя с нетерпением. На случай, если ты не послушаешься меня.
— Ты же еще ничего не сказал? — презрительно бросил Твердовский.
— Не сказал? — криво усмехнулся Гамаюнов, пристраивая во рту сигарету. — Что ж, скажу. Он ждет тебя, Юрок. И мы привезем с тобой Зотову этих двух рыбок. Все будет так, как мы и намеревались с тобой сделать. Изначально…
— А что же с ними сделают? — спросил Твердовский.
— Не знаю. — Гамаюнов выпустил в потолок густую струю дыма. — Даже если они пойдут на запчасти, мне все равно. Вику на пленку, Женю на мыло. Деньги в коробочку… В мою.
Он терпеливо ждал, когда в Твердовском проснется преступник, алчущий выгоды, наживы. Спорить с Альбертом и взывать к его совести было бесполезно. Сейчас перед нами возник очень гаденький, глубоко равнодушный ко всему человечеству тип, который ни за что в жизни не раскаялся бы в учиняемой им гнусности. Такого нужно было убить. Но как?
Твердовский молчал. Он думал. Я чувствовала, какая мощная внутренняя борьба совершается в нем. Как укрепляется изначально абстрактное, но теперь все более и более очевидное для него желание не вставать на гибельный путь. Я видела, как снова и снова Твердовского одолевало искушение плюнуть на все и пойти за деньгами, но все же он решил стоять на прежней позиции и оберегать свою избранницу по мере сил.
Оказывается, никакого твердого решения на этот счет он, по сути, еще и не имел, а только сейчас, прямо на моих глазах, становился верен своему слову, и это, видит бог, было не просто для него.