Ассистент дамского угодника
Шрифт:
— Ты как? В порядке? — спросила я.
Не ответив, Вика показала мне оттопыренный большой палец, после чего добродушно подмигнула. Я устроилась поудобнее в кресле и поспешила опустить стекло. Салон наполнил свежий, холодный ветер.
В эту секунду Твердовский тихо начал заваливаться на дверь. Машина плавно снижала скорость. Не понимая, что произошло, Виктория уставилась на него, потом тронула меня за плечо.
— Женя, что с ним?
Я посмотрела на Твердовского внимательным взглядом и поняла,
— Он без сознания.
— Почему?
Вика заглянула в мои глаза, требуя объяснений.
— Он теряет кровь, — как можно спокойнее произнесла я. — Очевидно, ранен. И у него, наверное, болевой шок. Это реакция организма на резкое, чаще всего проникающее воздействие.
— Какого организма? — едва не плача, возмутилась Белохвостова, не желая верить, что все так плохо. — Чьего организма? На что? — Она снова развернула меня, вцепившись в ворот блузки. — В нем пуля?
Я властно посмотрела на нее и, взяв за руку, высвободила свой ворот.
— Может, есть, а может, и нет.
Машина тем временем скатилась с дороги и ткнулась в сугроб. До появления ребят в серой форме оставалась пара минут. На размышления — вообще минута.
По левую и правую сторону дороги тянулись вереницы столбов. Дальше был снег… Только снег. Двигатель еще урчал, но Твердовский уже не мог вести машину. Он бессильно уронил на грудь свой красивый волевой подбородок и вроде как глубоко и спокойно спал. Но дыхание его остановилось несколько мгновений назад.
— Боюсь, что он умер, — прошептала я, косясь в недоумении на Вику.
Воздух пронзил неистовый визг, и моя подопечная разродилась истерикой. Она колотила хрупкими прозябшими кулачками по креслам и потолку салона, без конца повторяя одно и то же:
— Нет! Нет! Только не ты! Только не ты. О господи, лучше бы я.
У меня в голове вертелось совершенно другое. Бежать было некуда, а броситься в снег, в сугроб и увязнуть в нем означало стать отличной мишенью. Перестреляют нас, как куропаток. Даже догонять и приближаться не станут.
— Е-мое… — Далее я посыпала трехэтажным матом. — Какого дьявола я-то сижу? Или руля в руках сроду не держала?
Я отомкнула дверь и что было силы рванула Твердовского на себя. Переволокла его на полкорпуса к своему креслу. Дальше было сложновато. Мешал руль, да и машина была тесна.
— Юрочка! Милый мой! Дорогой, родной… Золотой мой, — не замечая моих усилий, причитала Вика, ощупывая плечи и грудь Твердовского. — Мы спасем тебя. Мы вылечим! Правда, Женя?
— Правда, Вика, — злобно откликнулась я.
— Мы тебе…
Я не выдержала и рявкнула на Белохвостову:
— Вика! Не мешай! Мне нужно перетащить его на мое место. Дома будешь играть в санитарку.
Виктория
— Не кричи на меня! — заорала она, после чего негромко добавила: — Сволочь бесчеловечная.
— Бесчеловечная? А чью жизнь я сейчас здесь защищаю? — сердито возразила ей я.
— Я сдохну здесь от ужаса, — снова завыла девушка.
Ее ладонь была покрыта густой алой кровью. Викторию снова затрясло. Рыдая, она опять вцепилась в мой ворот. Я оттолкнула ее и вкатила легкую пощечину, чтобы барышня затихла.
— Не мешай мне, — грозно произнесла я, готовая в любую минуту врезать еще. Мои волосы клочками сбились на лицо, и я поминутно подбирала челку. — Сядь и успокойся. Если не хочешь, чтобы в этой проклятой машине завтра нашли три трупа. Мало тебе одного?
— Он не труп!
Кровь скатывалась по Викиным рукам густыми потоками. Протяжно завыв, она слегка отряхнула кисти, отчего кровь брызнула теперь и на спинку кресла. Она была всюду. На дверях, на стекле, на всем, к чему девушка успела по неосторожности прикоснуться.
— Я не выдержу этого, — проговорила она почти безвольными от горя губами. — Этого не может быть. Это не со мной происходит. Не со мной…
— Возьми его за плечи и постарайся хоть немного подвинуть на меня, — дала я задание клиентке.
Вика, вращая глазами, круглыми и стеклянными от отчаяния, напрягла лоб.
— Что? — спросила она.
— Помогай, — закричала на нее я. — Делай, что делаю я.
Через минуту неистовых усилий тело Твердовского было все же перегружено на мою сторону. Я кое-как протиснулась на место водителя и устроилась за рулем. Рванула заднюю передачу. Машина забуксовала на месте.
— Жить хочешь? — оглянулась я на Вику, снова отбросив челку.
— Хочу, конечно! — без тени сомнения ответила девушка.
— Вылезай из машины и толкай ее. Живо!
— Я?! — Вика остолбенела. — Я в жизни ее не столкну одна!
Белохвостову, понятное дело, не учили толкать машины, но, к чести ее будь сказано, девушка быстро выпрыгнула из салона и даже захлопнула дверь. А вот оказавшись перед бампером, она растерянно развела руками.
— Куда толкать? — крикнула она мне. — Во что упираться?
Она старалась перекричать урчащий двигатель.
— Встань посередине и толкай в ребро капота в такт раскачке. Поняла?
Вика пожала плечами.
— Попробую. — Она решительно нагнулась.
С шестого или восьмого раза мы выкатились из сугроба. Бедная Виктория не удержалась на ногах и хлопнулась на дорогу, поднявшись с нее абсолютно мокрой. До пояса она была заляпана кляксами черного снега, выше водой, а еще выше пятнами крови, отчего напомнила мне художника-оформителя в припадке творческого рвения.