Assистент с причудами
Шрифт:
Не знаю, мне всегда нравились хозяйственные женщины. И я не только о горничных в их соблазнительных платьях. Нет.
Родители с завидной регулярностью читали лекции про то, что человек, зарабатывающий мозгами, априори лучше остальных. И раз так, то физический труд стоит оставлять кому-то еще.
Любой. Физический. Труд.
Я вот не знаю, что такое мамины блинчики. Или бабушкины пирожки. Ладно, бабушек просто нет, не сложилось как-то. Но мама не готовила никогда.
Вообще никогда. Самое большое, что она допускала исполнить, —
Помню, мне как-то в детстве устроили взбучку за то, что я взял нож и сыр, собираясь перекусить. Причем мне было уже лет двенадцать. То есть я определенно не собирался покалечиться за этим занятиям. Но нет, все равно мать высказала.
«Во-первых, нечего портить аппетит. Во-вторых, ты не должен этим заниматься, позови Ольгу». А наша кухарка тогда еще и оштрафована оказалась.
Интересно, откуда же я такой «ленивый» у них взялся? Даже и не знаю.
На Аню было приятно смотреть.
Она действительно что-то колдовала. Мыла овощи, так что брызги воды разлетались по крошечной кухне. Ловкими движениями превращала огурцы и помидоры в кубики, отправляла в салатницу. Смотрел на это всё как завороженный.
Мягкий мерцающий свет неоновой лампы, быстрые движения. Несколько минут, и с кухни доносился аромат копченой колбасы, сладкого перца, оливкового масла, чеснока, хлеба. От этого желудок издал жалобное и нетерпеливое урчание.
Для волшебства не нужна никакая магия. Вот оно. Происходит на моих глазах. Безвкусные детали превращаются в соблазнительное целое.
Хочется дать волю фантазиям.
Например, как Анюта захватит тарелку с бутербродами и придет в кровать. Оседлает меня и начнет дразнить, испытывая мое терпение. А я буду послушно есть с ее рук — осторожно откусывать от бутерброда, пока не доберусь губами до этих талантливых пальчиков. Оближу каждую подушечку, притяну девушку к себе…
Тормози, чувак.
А то ближайшие десять минут будешь и дальше лежать на животе, не в состоянии перевернуться на спину, чтобы снова не смущать гостеприимную хозяйку.
Кошаки разделяли мое внимание к девушке, которая изобретает что-то вкусненькое.
— Откуда у тебя эти двое? — решил, что молчание слишком затянулось. Как вчера провести вечер у нас точно не получится. Время детское, вряд ли Аня сделает вид, что ложится спать.
— Нашла на улице. Бенедикта первым, мелкий был совсем, прибился ко мне на остановке. Роберт в том году появился. Нашла у подъезда со сломанной лапой, хозяева так и не объявились.
— У тебя это хобби такое — всех раненых и обделенных домой тащить? — уточнил я с улыбкой. А что? Кошаки прижились — глядишь, и меня не погонят, если стану белым и пушистым.
— Видимо, — пожала плечами Анюта.
— Какие планы на вечер? Чем ты обычно занимаешься?
Чувствовал, что захожу на личную территорию. Меня это не смущает, хотя ощущения несколько… странные. Если когда-либо и дружил с женщинами, то такая дружба происходила на расстоянии. На огромном расстоянии.
А не в их постелях.
— Не знаю… Обычно еще работаю. — Было заметно, что Аня закусила губу. Она повернула голову совсем чуть-чуть в мою сторону, так что я теперь видел ее утонченный профиль. — Или кино смотрю.
— Посмотрим что-нибудь? — тут же подхватил идею.
Интернет есть, ноутбук есть. Кровать…
— Что? — посмотрел на девушку, которую моя идея не слишком вдохновила. — Только не говори, что весь вечер планируешь простоять на кухне.
Стульев-то нет.
— Или пролежать, — уточнил на всякий случай. — Давай!
Подвинулся к стенке. Не слишком ловко, но как мог. Зато освободил почти половину кровати для Анюты.
— Ну вот что ты смотришь на меня так, будто я опять разделся? Хочешь, вообще под одеяло залезу, чтобы тебе спокойнее было?
«Подойдите ближе, бандерлоги…»
Анюта все еще глядела на меня волком.
Поставила на перегородку между кухней и кроватью салатник и тарелку с бутербродами. Следом появились две чашки с чаем. Одна — которая уже была в квартире. Вторая — новая, только из магазина.
— Давай, — протянул зазывающе. — Я не кусаюсь.
— Зато я кусаюсь. — Маленькая язва сощурилась. — Учти это.
Йес, победа!
Девушка обогнула перегородку и подошла к кровати. После чего застыла. У меня даже шея затекла на нее смотреть. Все-таки не очень удобно лежа на животе смотреть кому-то в лицо, если этот кто-то стоит. Зато очень удобно и даже приятно лицезреть стройные ножки.
Лениво перевернулся на спину, изо всех выдавливая из себя улыбку.
— Давай к стенке, — скомандовала Анюта.
— Это почему? Мне тут хорошо, я себе нагрел.
— А мне через тебя скакать?
— Я не против, — улыбнулся. Настолько обаятельно, насколько вообще способен. С этой улыбкой взята не одна крепость.
— Зато я против….
— Бука.
— Не бука, а… а неуклюжая. Если я на тебя упаду? — Анюта скрестила руки на груди.
— Я точно не буду против. — Улыбка из обаятельной превратилась в хищную. Фантазия расцвела буйными красками.
Чем не романтика? Анюта начинает на меня падать, я подхватываю ее, чтобы не ударилась. Наши лица оказываются в паре сантиметров друг от друга. Легкий испуг, милипусенький выброс адреналина.
И Поцелуй. Вот прямо так — с большой буквы.
Поцелуй с большой буквы — это когда мозг засыпает, просыпается мафия просыпаются инстинкты. Те, которые самые приятные. Такие поцелуи всегда становятся началом долгой, страстной прелюдии. Горячей настолько, что МЧС должен делать рассылку смс о возможных стихийных бедствиях и высокой пожарной опасности.