Ассортир
Шрифт:
Чуть обсохнуть около неё на покрывале и поднабраться от окружающих бесовок и сатиров энергии восхищения и откровенной зависти от того, насколько они молоды, полны жизненных сил и по-настоящему прекрасны!
Ровно настолько, чтобы тут же уединиться в машине и всем это ещё раз доказать.
Наблюдавшим, как равномерно покачивается их машина. На глазах у всех! Прямо недалеко от того места, где они и загорали, так как машина у Зевса тогда была не менее всемогущей – с приводом «четыревезде». «Кариб» с механической коробкой передач и шестой пониженной скоростью, приспособленный производителем как раз для этих целей. Чтобы вызывать всеобщее восхищение не только тем, какая эта машина надёжная и красивая, но ещё и тем, что в ней регулярно происходит, раскладывая салон именно для этих целей. Снова и снова повторяя в ней, как на уроке геометрии, доказательство этой «теоремы». После того как Зевс узнал из фильма «Формула любви», что «любовь – это теорема, которую надо постоянно доказывать». И всё выводил (и вводил) эту формулу. На песке жизни.
На котором и стояла сейчас его машина. Для не менее потрясающих доказательств. Того, что он действительно любит Юлию.
А не в мечтах! Как все окружающие их сатиры. Вздыхая о ней у себя в воображении.
Глава64.Принцесса
Поэтому когда Васаби позвонил её бывший шеф, Ганеша, желая чтобы тот стал реально бывшим, тут же ей сказал:
– Так! Чтобы я о твоём шефе больше никогда не слышал. Скажи ему, чтобы он тебе больше не звонил, и положи трубку.
– Но при чём тут это? – не поняла она. – Он же просто друг.
– Я давно уже понял, почему ты с ним спала.
– Ну и – почему же? – усмехнулась Васаби.
– Чтобы он списывал тебе проценты. По цене заказа.
– Да всё девчонки у нас так делали! – попыталась она защититься. – Думаешь, я одна такая? Они сами навязывались ему каждый день чтобы меньше сдавать процентов.
– Поэтому-то жена с ним и развелась?
– Да. У него, после нас, уже не оставалось на неё сил. Просто, я была его любимицей! – гордо призналась Васаби, выпятив грудь. Джулии. – Поэтому я спала с ним каждый день. Как жена. И всё девчонки мне завидовали, – расплылась он в довольной улыбке. – И он ласково называл меня «Васаби».
– Ты хоть знаешь, что это такое? – усмехнулся Ганеша.
– Нет, а что это?
– Это корейская горчица, – засмеялся над ней Ганеша. – Когда я после рейса заходил в Пусан, там она была в каждом кафе, причем – бесплатно. Ешь, сколько влезет! Только много её не съешь.
– А я думала, что это нечто романтическое… – растерялась Васаби.
– Да он использовал тебя, как приправу! Закуску на каждый день.
– Вот, урод!
– Эх, ты! Так в эту осень ты тоже с ним спала?
– А ты хотел, чтобы я и всю зиму там работала? – возмутилась Васаби. – С твоим кредитом!
И он тут же понял то, почему именно Талия с ним рассталась. Вовсе не из-за того, что начала изменять ему с Пакимоном. И даже не из-за пришедшего с морей парня, как он думал и наивно переживал. До слёз! А потому что Талия поняла, как только он попал в аварию и поменял свой «Кариб» на компактвэн, что теперь он будет тратить деньги не на неё, а отдавать кредит.
– Проститутка! – зло ругнулся он вслух.
– Что-о?!
– Да я не о тебе, а о Талии! – усмехнулся он. – А ты думала, что про тебя и шефа я только что это понял?
– Конечно!
– На самом деле – уже давно, – вздохнул Ганеша. – Только я для себя это постоянно отрицал. И знаешь – почему?
– «Вытеснение»?
– Просто, мне постоянно так не хочется верить, что бесы могут быть такими придурками. Такими подлыми и беспринципными. Неужели нельзя любить и уважать себя настолько сильно, чтобы ничего такого себе не позволять?
– А что мне, по-твоему, надо было гордо умереть с голоду?
– В смысле?
– В коромысле! После того как мать в восемнадцать лет выгнала меня из дома во Врунгеле, я пошла к дядьке в Нахадаки и жила у него на чердаке. Как золушка. Через неделю он устроил меня работать в магазин. Но меня тут же выгнали после первой же проверки документов. Ведь меня как в шесть лет сюда привезли, так ни мать, ни отец моими документами так и не занимались. Всё раздумывая о том, чтобы уехать обратно. Мне из-за этого в школе так и не выдали «Свидетельство о среднем образовании».
– Что жил, то зря, – усмехнулся Ганеша.
– А со «Свидетельством о рождении» на работу, оказывается, не берут. Тем более – узбекским. Кто бы мог подумать, да? Приехал к брату отец, так как я ему там уже надоела, поговорил с ним и снял мне комнату в коммуналке. А потом нашел Киру и подселил ко мне. Чтобы мы платили за неё вместе.
– А денег он тебе оставил?
– На квартиру? Нет, конечно. У него их и у самого было уже в обрез. Его бизнес в Хабаровске по продаже хабара из Китая тогда уже почти разорился. Да и ему самому надоела уже эта работа сталкера, постоянно жалуясь мне: «Эта Зона подрывает моё здоровье! Своей фантастической кухней». Отец оставил немного денег на еду, но этого хватило ровно на одну неделю. И тут я стала замечать, что Кира куда-то уходит на ночь, как сталкер, а наутро приходит уже с деньгами. И угощает меня едой. И – перед тем, как уйти. Прощается, словно может уже и не вернуться. И я начала замечать, как «Зона», как я стала для себя называть её род занятий, Киру немного уродует. Каждый день. А когда оплаченный месяц подошел к концу, я позвонила отцу с телефона Киры, но он сказал, что у него начались проблемы со здоровьем. И он уже в больнице. А мать сказала мне, что я ей больше не дочь. И я поняла, что теперь меня снова выгонят на улицу. Ну, я и сказала Кире тогда: «Пошли!» «Куда это пошли?» – не поняла она. Постеснявшись того, чем она занимается. На «Зоне». Ведь это так опасно! Думала, я ещё ничего не понимаю. От отца. «Пошли, покажешь, откуда ты берёшь деньги». Ну, мы вечером к шефу и пошли. И он обучил меня работе «сталкера», – усмехнулась Васаби, – тут же со мной переспав – на пробу. А то мало ли, может быть у меня какой изъян? И я не смогу удовлетворять клиентов. С тех пор я стала сама платить за свою половину комнаты и покупать еду. Ну, и – шмотки, когда был удачный день. И «хабара» было много. Вот так я и стала – Васаби.
– Капец, – вздохнул Ганеша. – И чего вам в Узбекистане не жилось?
– Да меня и не спрашивали. Отец ещё до этого сюда переехал и занялся бизнесом. Торговал тут на рынке. Дядька, его старший брат, помог ему снять торговый павильон. И отец потом сделал вызов мне и матери. А когда переехал от нас в Хабаровск, завел там другую семью, а нас бросил. А денег чтобы вернуться у нас не было. Да и документы для этого надо было делать. Не идти же туда пешком? Далековато.
– А у вас там хоть что-нибудь осталось?
– У меня и у матери до сих пор там по трёхкомнатной квартире, которые наши родственники сдают внаём, чтобы оплачивать за них коммунальные услуги.
– Откуда они у вас? – удивился Ганеша.
– Дед мой купил. Он у нас был богатым. Пока не умер. У него было до прихода советской власти своё имение, или как это у вас тут называется? Короче, несколько деревень. Или ты думаешь, почему отец на мою мать тогда клюнул, на её красоту? Да его привлекли её деньги. А с этими деньгами он и решил сюда податься. И занялся бизнесом. Ведь это было тогда так модно! После развала СССР все бесы стали так одержимы капитализмом, что мечтали играть в миллионеров. Перепродавая «хабар» из-за границы. Не понимая, что метрополия создаст им такие законы, подкупая чиновников, что миллионером из них никто не станет. Кроме специально созданных метрополией олигархов, которые будут для этих ослов «морковками», побуждая тянуть страну к пропасти. За этими «подсадными козлами», что вели остальных козлов на бойню. Периодически устраивая войны между бывшими республиками. Но как мне теперь туда попасть? Без документов.
– Ну, а мать? У неё документы в порядке?
– У неё – да.
– Так чего она тут сидит?
– Это ты у неё спроси, – усмехнулась Васаби. – Говорит, не хочет. Понравилось ей тут.
– И – чем же?
– Там её снова замуж выдадут. За какого-нибудь «урюка», как она говорит. Там всё строго. А у вас тут можно жить с кем хочешь. И – сколько хочешь. Надоел, выгнала. Или сама ушла. И вся любовь! Поэтому-то и я туда не особо рвусь. Ведь меня там тоже тут же выдадут замуж. На всю жизнь! А тут – разгуляй малина!