Астор-Холт
Шрифт:
мне.
– Вот в это. Иди.
Я перевела любопытный взгляд с невозмутимого лица Шея на предполагаемый наряд, и, фыркнув, забрала свёрток из его рук, и направилась в ванную. Когда же дверь за мной захлопнулась, из
комнаты донёсся очередной комментарий этого горе-художника:
– Снимай с себя всё. Эта штука надевается исключительно на обнажённое тело.
От его повелительного тона захотелось зарычать, но я откуда-то нашла в себе силы, сдержать сей
порыв и приговаривая, что
вот только, в свёртке оказалось совсем не платье, а огромный отрез мягкого шёлка серебристо
жемчужного цвета.
Ошарашено рассматривая эту штуковину, я глухо зарычала, и, намотав её на себя, тут же
выскочила из ванной.
– Как это понимать?!
– завопила, сверля Шея бешеным взглядом. Тот же так оторопел от моего
неожиданного нападения, что выглядел сейчас каким-то растерянным, и даже немного напуганным.
Но тут же легонько тряхнул головой, как будто скидывая это оцепенения, и снова посмотрел на меня.
Да только теперь в его взгляде появилось самое настоящее восхищение.
– Даже не представлял, что ты в гневе настолько опасна, - воскликнул он, тут же подскакивая
ближе.
– Если б не мой братец с его замашками, я б, возможно, сейчас попросту забился в угол и тихо
ждал квалифицированной психологической помощи. Трил, это было... жутко.
– Ты о чём?
– всё ещё не довольным, но уже более спокойным тоном, уточнила я.
– О твоих глазах. Ты знала, что когда ты в гневе, они чернеют. Как у Дерилана!
– горланил он с
неподдельным восхищением.
– И это... страшно.
– А...
– только и смогла сказать я, прибывая в полном шоке от такой новости.
– Мне никто раньше
не говорил подобного.
– Да этого просто не было. Помнишь, на балу, когда ты злилась на меня, они оставались такими же
синими, и это было видно даже через очки. Значит, теперь ты стала ближе к тому, чего опасался Тир, и придётся учиться себя контролировать.
– Не желаю знать, о чём ты! Молчи, а то я ещё раз сорвусь. Объясни мне лучше, что это за тряпка?!
– Так, - Шей мигом вспомнил, зачем собственно сюда явился, и, подойдя ближе, упрямо посмотрел
мне в глаза. А значит, они снова стали прежнего цвета. Потому что, если он прав, и они
действительно менялись, как у его брата, то смотреть в них с близкого расстояния опасно для
психики.
– Слушай и запоминай. С этого момента, я для тебя художник, а не мужчина. Ты не должна
меня стесняться, потому что ты для меня, только натурщица, и никак не женщина. Я буду до тебя
дотрагиваться, чтобы ты заняла правильную, с точки зрения живописи, позицию. И эту, как ты
говоришь, тряпку, я тоже с тебя сниму,
возразить, но он тут же продолжил: - Со своей стороны могу гарантировать, что ничего лишнего и
слишком интимного на картине не раскрою. Но ты должна мне довериться.
– Это сложно...
– попыталась оправдаться я, но в этот момент ладонь Шея легла на моё обнажённое
плечо.
– Давай попробуем, - оборвал меня он.
– Только пообещай сразу говорить, если вдруг тебя начнут
пугать мои действия, и я с радостью объясню, что делаю и почему. Согласна?!
– в его глазах виделась
такая беззаботная наивная уверенность, что я растаяла и кивнула головой в знак согласия.
– Вот и
умница, а теперь, иди за мной.
Мы передвинулись к противоположной стене, и он на несколько минут оставил меня одну. А сам
медленно отошёл к мольберту и стал внимательно разглядывать. Потом вернулся, слегка развернул, и снова метнулся обратно. Так через несколько подобных перебежек Шей всё-таки определил
оптимальный фон и позицию для рисунка, и теперь принялся за мой наряд. Пока он ловкими
движениями стягивал с меня эту тряпку, я предпочла зажмуриться, и постараться забыть, что под ней
больше нет никакой одежды. Да только господина художника сей факт ни капли не волновал.
Освободив моё тело от этого одеяния, он осторожно прижал мои, согнутые в локтях руки к
обнажённой груди, и вложил в плотно сжатые ладони кончик полотна. Затем попросил сделать шаг...
и так замереть. Сам же распределил лёгкую ткань внизу. И теперь всё выглядело так, будто я просто
прикрывалась простынёй. Мягкий шёлк струился по телу, обволакивая одну ногу и почти полностью
обнажая вторую. Но какая-то часть полотна ткани всё же лежала на полу.
– Вот так и застынь, - проговорил Шей, отходя к мольберту.
– И чем неподвижней ты будешь
стоять, тем быстрее мы закончим.
Я в ответ лишь хмыкнула, но отвечать ничего не стала. Пусть рисует, а я уж как-нибудь
продержусь. Благо, что додумалась с самого утра растопить камин, а то б на картине вместе со мной
появилось ещё и стадо мурашек.
Время шло... и с каждым часом мне становилось всё скучнее и скучнее. Шей работал молча, и уже
так измазался в краске, что она была даже на лице. От долгого нахождения в одной позе у меня
сильно затекли все конечности, да и желудок уже неоднократно напоминал, что время обеда мы
благополучно пропустили. И если так пойдёт и дальше, то не видать мне ещё и ужина. Шиану то
хорошо, его во дворце уж точно голодным не оставят. А вот мне, видимо, придётся ждать завтрака.