Астрея. Год первый
Шрифт:
Затем, помимо мелочей нужных рыбакам, поварам и учителям, пришла очередь инструмента. Пара бензопил, гвозди, молотки, топоры, дрели, ножовки, провода, лампочки и еще куча всего нужного, вроде скотча. Все это помогло мужикам в стройке. В этот раз они к делу основательно, а я помог, как мог. В американских промзонах вокруг крупных городов хватает заброшенных зданий. Вот там мы разгулялись на полную катушку. Стекла, цепи, торосы, балки и куча строительного мусора. Все это летело на Астрею и тут же шло в ход. Стекла в оконных рамах и двери прямо вместе с коробками.
В этот раз к постройке хижин
Все домики мы подняли на метр над землей. Вертикальные стойки делали из пальмового леса, которого в округе хватало. Не все пальмы были идеально ровными, но, учитывая сколько леса было вокруг, с материалом проблем не возникало. Сами стены по американскому опыту покрывали доской внахлест. Доски же брали на свалках строительного мусора. Не первой свежести материалы, но свою задачу они выполняли.
Дальше настилали полы из разнокалиберной доски. Односкатную крышу на деревянном каркасе укрывали брезентом, которого хватало в заброшенных зданиях. Порой срывали его с тентовых грузовиков на свалках автомобилей. Дожди шли тут часто и вода стекала в емкости, зачастую обычные бензобаки. Использовали их как душевые кабинки. Чуть в стороне копали ямы для туалетов деревенского типа, куда и стекала вода из душевых кабин.
Все хижины строились одинаково. Дом размерами двенадцать на пять метров разбит на две комнаты со входами с улицы. Окна лишь на одной стороне у дверей на высоком крыльце. Сейчас такой дом занимали две семьи, но позже появится ограда и это станет уютным двориком на одну семью.
Уже появилась первая улица между двумя рядами таких хижин. В дальнейшем там проложим нормальную дорогу, а сейчас просто выкосили весь мелкий подлесок и неудобно растущие деревья. В итоге получался достаточно милый поселок в тени пальм и других тропических деревьев.
И всем этим мы были обязаны Деду и его семье, которых я забрал пять дней назад. Деда я опасался, потому встречать его отправился и с Топтуном, и с Шумом. Шум к тому времени уже достаточно уверено ковылял, обувшись в два сапога. Нога и рука до конца не отросли, но уже близки к этому. Правда нервная система нагвалю давалась с трудом и чувствительность отросших конечностей оставляла желать лучшего.
В комитете встречи со мной остался Шум и Сергеич, которого мы прозвали Трой. Так было проще общаться. Всё-таки Внешняя группа была больше боевой и скорость реакции на внештатные ситуации должна быть соответствующей.
Топтун с РПК спрятался чуть в стороне в густых кустах и контролировал ситуацию. Не знаю, что Трой рассказал Деду, но тот к переезду подошел основательно. Возможно, сказался его жизненный опыт, бросавший его из огня да в полымя. Я слегка опешил, когда к точке встречи подъехала колонна из пяти машин. Две волги, буханка и два ЗиЛа. И все они забиты под завязку, включая баулы на крышах. А в кузовах ЗиЛов хрюкало, кукарекало и мычало. Атас!
Старик притащил все свое семейство, попутно прихватив пару таких же дряхлых дружков. Но при этом всю эту братию он держал в железном кулаке. Что меня сначала сильно напрягло. Мне совсем не нужны оппозиции, пусть и предложить поселенцам им особо нечего. Нервы они могут попортить.
Но Дед это понял сразу и потому со мной общался подчеркнуто корректно, без всякой фамильярности. Он быстро вник в суть происходящего и, не роняя моего реноме, внес десяток предложений по обустройству нового поселка после чего так же аккуратно набился в прорабы. И после этого все наладилось. Мне осталось только принимать заказы на материалы и не отвлекаться на бытовые мелочи.
И все же мне это все меньше нравилось, хотя я не мог не признать вклада, который сделала семья Деда в развитие колонии буквально за пару дней. Люди у него были трудолюбивые и задавали темп и пример остальным.
– Ваша Светлость, можно вас на пару слов?
– Отозвал меня Дед на третий день после своего прибытия.
– Говорите, Юрий Петрович.
– Кивнул я, отойдя в сторону от ведущейся стройки.
Как более менее опытный строитель и Князь, я имел право контролировать этот аспект жизни общества, тем более проект поселка был мой.
– Вижу, что вас я слегка нервирую.
– Прямо в лоб заявил Дед.
– Не совсем.
– Покачал головой я.
– Вы все делаете правильно и придраться мне не к чему. Но я переживаю за будущее. Мне нужно монолитное государство с четкой вертикалью власти без всех этих подковёрных интриг и заговоров.
– Могу уверить вас, что все так и будет.
Я скептично приподнял бровь.
– Присядьте, Ваша Светлость, - старик указал ладонью на сложенные бревна, - моя история требует времени. К тому же присутствие контролеров резко повышает производительность труда.
И в правду, мужики завидев нас, рьяно принялись выкорчевывать пни и ровнять землю вгрызаясь в нее лопатами, кирками и ломами. Обе волги семейства Кириченко так же работали тут. К их фаркопу цепями приматывали самые неподатливые пни от вековых деревьев. Конечно тут бы не помешал бульдозер, но пока все делалось в ручную.
А я в это время размышлял, не желает ли Дед еще больше усилить свое влияние на людей, обозначив свою близость с Князем. И похоже это не укрылось от пытливых глаз старика.
– Думаете, я играю на публику?
– Усмехнулся он.
– Что ж, вы правы. Признаю. Так и есть. Но я вам не враг.
– Не убедили.
– Снова покачал головой я.
– Пока. Но слово я вам дам.
Старик склонил голову в благодарном поклоне, а я просто замолчал, давая ему возможность первого хода.
– Я уже стар.
– Он понял все правильно.
– И видел многое. Но начну с самого начала.
До революции наша семья жила очень зажиточно. Мы не были дворянами. Мы были теми, кого потом прозвали куркулями или кулаками. Точнее сказать, такими были мои дед и отец. Я же родился в сибирском лесу без крыши над головой. Раскулачив наш род и забрав все в пользу неимущих и страждущих, нас сослали в Сибирь, выдав минимум инструментов. Но когда мне было примерно как вам сейчас, у нас снова появилось крепкое хозяйство. Мой дед и пятеро его сыновей своим потом и кровью подняли его буквально посреди леса. Пахали от зари до заката. И нас ребятишек к этому приучали. А было нас почти два десятка.