Астроном или Работа по коррекции звёздного неба
Шрифт:
– Интересно, а может ли создаться ситуация, когда начнется понижение этих самых...
– Кофе дадите - скажу.
– Чайник горячий, остальное по вкусу.
Довольно быстро вернувшись, Тимофей принял вид лектора в сельском клубе.
– Экономика в стране... базируется на эффекте ножниц...
Подполковник почесал затылок.
– Ты попроще изъясняйся, не все же институт физкультуры оканчивали...
– Хорошо. Повышаются прямые и косвенные взимания с народа, затем, под предлогом заботы о нем, повышаются пенсии и различные выплаты, но несколько меньше чем требуется.
– проглотив печенье, лектор продолжил, - тогда бы уровень жизни рос на самом деле, а не в показателях. Пока безоблачное будущее только у инфляции, которая, хоть и не очень быстро, но ползет к бесконечности.
– И твои предложения опять проигнорировали?
– В голосе Михаила чувствовалось неподдельное участие, скорее как частичное искупление вины за приобретение благоухающего сыра.
– И все-таки, влияние фуражки заметно!
– Парировал Тимофей.
– Сколько сегодня прибавилось?
– Пока двое, но уже на верхнем этаже.
– Пока, пока... Ага, значит, Большая медведица!
– Тимофей, наконец, увидел изменения на карте города, - со вкусом кто-то работает!
– 'Катафалк' или 'Плакальщицы'.
– Блеснул недавно приобретенными знаниями подполковник.
– Какой еще катафалк?
– 'Катафалк', 'Плакальщицы', 'Семь мудрецов' - это другие названия созвездия известного нам как 'Большая медведица'...
– Это у вас в сводке было?
– Игорь рассказал... и это была седьмая звезда.
– Занятно.
Одни жалуются на однообразность жизни, другие на избыток 'сюрпризов', но жизни до этого нет совершенно никакого дела - она катится сама по себе, не обращая внимания на тех, кто останется на обочине или попадет под колеса и даже на тех, кто успевает вскочить на подножку заветного транспорта. И приобретенные билеты решающим фактором в этом распределении никогда не были - кондукторов всегда меньше, чем желающих ехать.
Глава девятая,
в которой и подполковник, наконец, понимает
на кого охотились.
Комнату, освещаемую только торшером в углу у 'вернисажа', постепенно заполнила тишина, не свойственная этой компании. Игорь листал новостные странички в интернете и его лицо меняло цвет в свете монитора, Михаил курил, уйдя глубоко в себя и уставившись в ничем не примечательный противоположный темный угол, а Тимофей стоял у портьеры, поворачиваясь на пятках то к фотографиям, то к плану города.
– Кто-нибудь может что-то внятное сказать?
– Нет.
– Ну, и не надо.
– Хорошо ребята работают, пока ничего о событиях в 'Белом доме' не просочилось.
– Там дураков не держат...
– неоригинально изрек литератор..
– Дураки везде есть, но и умные люди не такая уж редкость. Просто пока не выработана общая версия для подачи... не опомнились еще, что-нибудь к экстренной госпитализации
– Михаил медленно возвращался в общество.
– Какие, кстати, у тебя впечатления по последним поминкам?
– Скучно. И народа стало меньше, и разговоров тоже, и вообще какие-то они все... смотрел я на этот сегодняшний день театра и у меня все в голове крутилось: '...когда на сцене был огонь, а не дым, когда не нужно было быть голубым'...
– Тима, ты гений!
– Тебе понравились строчки? Это пока даже не набросок, а настроение...
– Дело не в настроении и не в строчках, дело в ключе... - Игорь довольный, откинулся на спинку кресла и, улыбнувшись, потянулся за сигаретой.
– Теперь все становится на свои места.
– Какой ключ? И какие места?
– В глазах Михаила появилась надежда, можно сказать, к нему вернулся интерес к жизни и даже аппетит.
– Вот что их связывает между собой, вот вам и 'общность' и 'клубность'. Профессии, образование, положение самые разные, а пунктик общий, - не обращая внимания на вопрос туго соображающего друга, продолжал рассуждать вслух Игорь.
– Тогда все действительно выстра-ивается в понятную логическую схему, с ясными целями и задачами!
– А я все думал, что меня в этих компаниях раздражает, - постепенно смысл стал доходить и до Тимофея, который передумал обижаться.
– А то я уже и на себя коситься стал.
– Мне показалось не коситься, а заглядываться в зеркало, я утром обратил внимание.
– А это заразное? От этого можно вылечиться?
– Тебе лучше знать.
– Ты думаешь, я того?
– Все зависит от продолжительности и близости контактов...
– Я даже за руку не здоровался!
– А воздушно-капельным путем?
– Да о чем вы? Кто заразный?
– не выдержав, Михаил опять вмешался в непонятный ему разговор.
– А начиналось все мирно - с политики. И на тебе: бомонд, Мельпомена, и спорт, и... эти еще...
– вздохнул литератор.
– Думал 'народовольцами' ограничиться?
– Ну, да... максимум, изменением существующего конституционного строя.... Пустили бы немного дурной кровушки, давленьице сбросили и залегли бы обратно в уютное болото. А тут - на тебе, нарисовалось планомерное уничтожение меньшинств...
– Так, стоп! Если вы сейчас все толком не изложите, то я ужин готовить не буду!
– окончательно рассердившись, сделал жесткое ультимативное заявление подполковник.
– И проработал-то в органах совсем ничего - всего полжизни, а без выкручивания рук обойтись никак не может - все фуражки!
– показал Тимофей на Михаила Игорю.
– А мы на него пожалуемся или в управление собственной безопасности, или жене.
– Жене надежней.
– Я еще и рукоприкладством сейчас займусь!
– Дмитриев начал сердито вращать глазами, изображая предельную по накалу ярость.
– Ну... я только порядок начал наводить!
– Вот шериф Дэвид Кук писал: 'Никогда не бейте арестованного по голове своим пистолетом, потому что, если вы потом захотите им воспользоваться, оружие может оказаться неисправным', - почти нежно посмотрел на подполковника Тимофей..