Атака извне
Шрифт:
Астроном развеселился.
— И это вогнало вас в краску? Ну и дела! Никогда не думал, что отважный лазутчик стеснителен как юная медикесса!
— Да будет вам, доктор, — Шарби отвернулся и постучал согнутым пальцем по коробочке с катализатором. — Кстати, а вы сами-то небось забыли об обратном метаморфозе!
— Каком метаморфозе?
Лазутчик снова полез в карман, но извлёк уже не коробочку, а складной мозаичный портрет.
— Узнаете?
На Тэйтуса уставилось лицо полного пожилого мужчины с близко посаженными чёрными глазами, носом с горбинкой и чувственными губами.
— Свистопляс побери, да это же я!
Наступил черёд веселиться лазутчику:
— Надо же, с первого взгляда признали! А я думал, что вы
— Я и так их помню, — уверенно сказал астроном. — Сосредоточенность, Погружение, Перестройка.
— Вижу, что с памятью у вас всё в порядке, — похвалил фрейзер. — Тогда, доктор, сосредоточьтесь на прежней внешности и — полный вперёд! Надеюсь, что когда я воспряну из растительного бытия, то встречу не ревнителя имперских стандартов Тедля Ноха, а славного учёного мужа, заведовавшего в Ужере университетской кафедрой.
Глава шестая
СОЛНЕЧНАЯ ФЕДЕРАЦИЯ. «ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОЙ ДОЧЕРИ»
— Дьердь, просыпайся!
Ну почему каждый божий день должен начинаться с этих опостылевших слов? «Дьердь, просыпайся!» или «Сынок, опоздаешь на службу!» или уж совсем категоричное: «Долго ещё дрыхнуть собираешься, храпоидол?»
Дьердь Фёдорович зарылся поглубже в подушку, но это его не спасло. Материнская длань ухватила за вихор и слегка поводила из стороны в сторону:
— Вставай, соня!
Слава звёздам, хоть храпоидолом не обозвала.
Болдин понял, что против обстоятельств не попрёшь. Не та ситуация. Да будь перед ним сам начальник Космофлота, чёрный до лиловости и изящный как тростинка Даниэль Мгибеле, вот тогда он смог бы, пожалуй, отстоять собственное мнение, но с родной мамуленций не поспоришь. Слишком много душевных сил вложила Агния Капшаи в единственное чадо, когда осталась одна с годовалым пацаном на руках в огромной до гулкости квартире на улице Антала Палаги в городе-красавце Будапеште. Надо же было такому случиться, что дорожки родного папаши Дьердя Фёдора Константиновича Болдина, к тому времени бинарного генерала, и его старого знакомца из империи Кахоу, тоже далеко не мальчика, добравшегося в своей офицерской карьере до фрейзера первого ранга, пересеклись на смотровой террасе Политауна, города-хамелеона, у которого столько разных ликов, что и не перечесть. И одним из этих ликов стала площадка, которая вполне могла быть названной Местом Встречи Скверного Парня и Благородного Шерифа, как в старинных вестернах, когда правосудие вершили твёрдая рука и меткий глаз. Ох уж эти игры агентов плаща и кинжала! Вместо того чтобы порадоваться нежданной встрече и принять на грудь по двести с прицепом, господа джеймсы-бонды принялись палить друг в друга из зонтиков, авторучек, сигар и прочих предметов обихода, переделанных умельцами своих ведомств в огнестрельное оружие. И что в результате? Для вдовы бравого защитника интересов Солнечной Федерации весьма слабым утешением послужил тот факт, что в могучем теле мужа насчитали на пять пробоин меньше, чем в теле его противника, ибо и этого количества хватило за глаза, чтобы лишить маленького Дьердя отца. К чести Агнии Капшаи надо сказать, что она сумела воспитать достойную смену прославленному бинарному генералу. И пусть Болдину-младшему не довелось командовать анабиозными монстрами, которые бестрепетно водил на штурмы далёких планет его отец, все-таки в одной области профессиональной подготовки Дьердь переплюнул заслуженного папашу, поскольку вот уже второй год возглавлял ВЦ СКНз. Причем не региональное управление, в котором
— Всё-всё, уже встаю! — решительно заявил начальник ВЦ СКНз, не раскрывая, впрочем, глаз: — Раз, два, три, четыре, пять, Дьерди вынужден вставать
— Давай, давай, сынок, а я пока завтрак приготовлю.
Когда он вышел из ванной, благоухая лишевичюсианской туалетной водой, по квартире вовсю разгуливал аромат свежезаваренного чая.
Эх, и наверну я сейчас пару-тройку бутербродов! Он уже морально был готов приступить к завтраку, но неожиданно прозвучал отрывистый перезвон мобильника.
Дьердь вынул трубку из настенной подставки, снабженной сфероэкраном:
— На связи Болдин.
— Дьердь Фёдорович? — уточнил абонент. Его лицо было незнакомо начальнику ВЦ СКНз. Возраст меньше двадцати пяти. Рубашка в полоску. Заколка на галстуке в виде факела. Обычный клерк.
— Так точно. С кем имею честь?
— Здравствуйте, я из секретариата господина Мгибеле. Генеральный директор просил передать, что экстренно собирает коллегию в Малом зале. Успеете добраться к полудню?
— Конечно, — не раздумывая, ответил Болдин. Имея в распоряжении гиперпространственную сеть, в оставшееся до совещания время можно добраться не только из Будапешта в Цюрих, но и на край галактики. Хвала звёздам, что офис Космофлота по-прежнему находится в центре Европы. — А по какому случаю коллегия?
Клерк пожал плечами.
— Уровень секретности выше уровня моей компетентности.
Он подождал несколько секунд, вопросительно изогнув брови. Дескать, ещё вопросы есть?
Вопросов не было.
Трубка отключилась.
— Кто звонил? — поинтересовалась мать, возникая массивным силуэтом в межкухонном проеме.
— По работе.
— Значит, сынок, сегодня мы опять не пойдём на «Подмостки»? А я уже договорилась с Нюси, это моя парикмахерша. Она обещала подстричь меня под «початок». Это когда локоны на затылке зачёсывается кверху, а…
— Ах, мамуля, ради Высотника, уволь меня от куаферных подробностей. Мне нужно ещё забежать в контору, освежить в памяти кое-какие материалы, а потом на четвёртой скорости в Цюрих.
Мама, на полном лице которой оставались следы былой красоты, поджала губы:
— Дьердь, скажи, пожалуйста, сколько можно работать без выходных? Я начинаю жалеть, что ты пошёл по стопам отца. Тот тоже не знал отдыха, всё работал, работал, а я целыми днями была предоставлена сама себе. За двенадцать прожитых лет мы провели вместе года три-четыре, максимум пять. Но тогда как кость в горле стояла проблема этой проклятой Кахоу, а сейчас что?
— Честное слово, мамуля, не знаю. Срочная коллегия у дядюшки Дэна.
— Так тебя на ковёр к самому? — в её голосе прозвучало беспокойство. — Ты натворил что-нибудь?
— Всё в порядке, успокойся. — Дьердь, не глядя, ткнулся носом ей в щеку. — Ты забрала костюм из прачечной? Мой любимый, в золотистую искру.
— А то! Вон висит. Ты что же и завтракать не будешь?
— Заскочу по дороге в лишевичюсианскую гастрономию, чего-нибудь перехвачу.
Агния Капшаи укоризненно покачала головой:
— А вот твой родитель, упокой Высотник его душу, обожал мою стряпню. Ты, Агнешка, бывало говаривал Фёдор, не по той стезе пошла, тебе бы координатором Гастросети стать, отбоя бы от благодарственных отзывов не было!
Но сын уже не слышал, влезал в любимый костюм, без которого у начальства ощущал себя не то что голым, но не прикинутым как подобает.
— Ну, всё, маман, если коллегия пройдёт тип-топ, подгребу часикам к семи. Может, ещё успеем на твои «Подмостки». Маргарита ходила на бенефис Радлая Кшиберо, так от восторга опомниться не могла всю неделю!