Атаман царского Спецназа
Шрифт:
– Буди ребят. Надо в баню – хозяин обещал к вечеру истопить, а пока – одежду чистить.
Остальные проснулись быстро, и первым вопросом Павла было:
– Чем это так омерзительно воняет?
– Твоей одеждой и твоей рожей! – захохотал Герасим.
Павел понюхал свой тулуп и поморщился:
– И в самом деле – в баню надо!
– Ежели хозяин не обманул, должна быть готова.
Мы сходили в баню: для воина – первое дело. Тем временем прислуга за отсыпанные медяки почистила одежду. А уж после баньки – ужин, с обильным столом да со
За столом, когда первый голод был утолен, я рассказал свою версию исчезновения Михаила. После услышанного все сидели ошарашенные, настроение упало.
– Это что же, мне надо будет против своего же боевого товарища оружие применять? – возмутился Павел.
– А если он на тебя нападет? – парировал я. – Или ты тоже хочешь в оборотня обратиться?
– Упаси Бог! – перекрестился Паша.
– Тогда предлагаю план. В деревне, кроме постоялого двора, всего восемь изб. Сейчас пойдем, и каждый осмотрит по две избы. Может, Миша сейчас забавляется с какой-нибудь бабенкой. Коли его не найдете, поспрашивайте – не видел ли его кто? Местные все друг друга знают, по дороге никто не ездит, кроме нас. Опосля встречаемся на околице. Всем надеть кольчуги и взять оружие.
Ватажка затопала по лестнице на второй этаж. Гремя и звякая доспехами, приготовились к поискам. Андрей предложил взять у хозяина факел. Поразмыслив, я так и сделал.
На улице уже были сумерки, но белый снег делал дорогу сносно видимой.
Я шел по улице и показывал:
– Андрей, тебе эти две избы, Паша – тебе эти, Герасим – бери следующие, а я осмотрю последние.
Никто из деревенских не видел Михаила – ни вчера, ни сегодня. А на мой вопрос о бабенке хозяин крайней избы засмеялся:
– У нас все бабы замужние, гулящих женок нету.
Парни справились с заданием быстрее меня и уже поджидали у околицы. Рядом проходила пустынная дорога. Налево пойти – к реке выйдешь, направо – на Муром. Снег на дороге был девственно чист.
– Так, товарищи мои боевые, сделаем еще вот что. Сейчас обойдем деревню по кольцу. Первым идет Герасим, он глазастый. Остальные – за ним. Увидишь любые следы – остановись! Надо осмотреть все следы, не затоптать.
Все пошли округ деревни. Вот заячьи следы, отпечатки небольших лапок, вот ворона топталась. Дальше – чисто. Пересекли дорогу, двинулись между нею и лесом. Вдруг Герасим остановился.
– Следы – вроде как волк?
– Андрей, запали факел!
Послышались удары кремня о кресало, полетели искры, вспыхнул факел. О, как интересно! Недалеко от дороги я заметил пень, в расщелине которого торчал воткнутый лезвием вверх засапожный нож. От дороги были видны следы сапог, причем явно большого размера; дальше следы как-то наслаиваются, как будто бы человек топтался около пня, поворачиваясь на месте, вроде раздумывая, а самое интересное – дальше от пня следы вели в лес. Но это были следы уже не человека, а волка. Причем отпечатки были четкие и очень крупные.
Герасим присел,
– Старый след, не менее двух дней, может – чуть поменьше. Снег уже плотноват на отпечатках, солнцем опалило. Атаман, да тут возле пня и вмятина в снегу осталась, как будто кто-то упал.
Меня как озарило: да ведь, чтобы волком стать, оборотню через пень с воткнутым в него ножом перекувыркнуться надо – старый волхв рассказывал. И преодолеть эту потребность в полнолуние невозможно. Я поднял голову – в небе светила полная луна.
– Андрей, подойди к следу сапог, сделай отпечаток своей ноги.
Даже в сумраке было видно, как потемнело лицо Андрея.
– Почему я? Вы что, меня в чем-то подозреваете?
– Нет, ни в чем, просто оставь свой отпечаток и отойди в сторону.
Андрей наступил на чистый снег и сделал шаг в сторону. Оба отпечатка были одинаковой длины и выглядели как близнецы.
– И что? – с тревогой оглядывая наши лица, спросил Андрей. Нет, все-таки все здоровяки – тугодумы. Господь силушкой наградил, а умом – обделил.
Паша не выдержал:
– Ты что, не видишь – следы одинаковые? Вы с братом одного роста и веса, и обувь у вас одинаковая.
– Да, у одного сапожника шьем, даже путаем иногда – чьи сапоги.
– Стало быть, твой брат Михаил сюда человеком пришел, да здесь и обратился в волка. Надо по следу идти, может, недалеко ушел, на лежку залег.
– Может, не трогать брата? Он же никого не убил, – заканючил Андрей.
– Вот мы и посмотрим.
Все двинулись по волчьим следам. Шли они почти прямо, лишь огибая деревья и валежины. Можно было подумать – у волка была четкая цель.
Пройдя верст восемь, мы притомились. В лесу снега было больше, чем на полях, сапоги проваливались. Сейчас бы сюда короткие охотничьи лыжи. Но – чего нет, того нет.
Вдали, между деревьями, показался огонек. Мы пошли к нему, как корабли на маяк. В глухом лесу стояли две избушки; не иначе – отшельники.
На наш стук в дверь грубый мужской голос ответил, чтобы мы проваливали.
– Хозяин, чего ты ругаешься, мы тебе ничего плохого не сделали.
– Кто такие? Почему по ночам ходите? Чего надо?
– Дружинники мы; волкодлак здесь объявился, его ищем.
Загремели запоры, дверь распахнулась, и навстречу мне кинулся мужик с деревянными вилами в руках. И я, и товарищи мои выхватили сабли, но мужик бросил вилы и стал нас обнимать.
– Сынки! Избавители!
– Что случилось?
– Случилось! Он еще и спрашивает! Пройди в соседнюю избу – там сын мой жил с молодой женой, так их прошлой ночью волкодлак и задрал. Обоих – насмерть. В избе крови – ровно быка зарезали. Как уж случилось – не знаю. Утром вышел – тишина! Обычно жена его спозаранку хлопочет – печь топит, за скотиной ходит. Сунулся я в избу – а там…
Мужик заплакал. Утирая слезы, он проговорил:
– Я думал, по мою душу волкодлак пришел.
– А как ты узнал, что не разбойники какие, а волк это был?