Атаман
Шрифт:
— Ты тут уже давно воюешь. И вон как справно. Тебе и дальше казаков вести.
— Добро, — Петр оглянулся на своих людей, которые оживленно обсуждали с прибывшими земляками прошедшие события. — Пантелей, — негромко окликнул он, — Смагин, подойдите.
Тишков подобрался и встал. За ним поднялись и остальные. Заметно посветлело. Легкий пар поднимался над крупами лошадей. Налетевший ветер уносил в лес тихий перезвон удил. Атаман забеспокоился.
— Юшка, кто у нас там? — он кивнул в сторону по-утреннему влажных стволов.
— Желтоухий должен быть.
— Отправь кого-нибудь, пусть глянет, что он там. Не спит? Да пусть уже сюда тащит — ему тоже вперед идти.
— Сам схожу, — Юшка развернулся и поковылял в лес.
Подошли Пантелей и Василий.
Атаман коротко поставил задачу. Парни тут же сорвались с места.
Дождавшись,
Отряд растянулся. Разведчики старались выбирать тропки, чтобы за ними смогли пройти и кони, но это получалось не всегда. Иногда приходилось спешиваться и, вооружившись саблями, воевать с диколесьем.
В туманном рассвете остановились на привал. Где-то недалеко сидели черкесы — группа, которая по прикидкам казаков должна была ожидать их на следах, возможно, уже вон за той ложбинкой. Лес здесь стоял редкий, видно и слышно было далеко. Не разговаривали, курить Атаман тоже запретил. Лошади устало хватали пожухлую траву, казаки, не выпуская поводов, расположились рядом, кто сидел, кто стоял. Солнце так и не выглянуло. Небо затянуло унылой холстиной, и в воздухе ощутимо запахло дождем. Атаман напряженно прислушивался. Ждали возвращения пластунов, которые уже должны были бы обнаружить засаду, если они не ошиблись в расчетах, конечно.
И тут лесную хмарь разорвали выстрелы. Сначала грохнул один, не наш — ружейный. Прошла пара секунд, и его поддержал недружный залп. Не меньше десятка разных стволов выпустили пули по невидимым для казаков целям. В ответ грохнули берданы — впереди завязался бой. Стало понятно, что пластуны почему-то не смогли подобраться к врагам бесшумно. К Атаману подскочил Тишков на играющем, приближающемся почти боком жеребеце.
— Надо выручать пластунов, — он с силой сжимал ногами бока орловца, пытаясь окоротить его. Конь немного притих. Перебирая ногами, косил глазом на хозяина и грыз удила.
— Без разведки нельзя.
— Так пропадут же.
— Вот что. Бери десяток и пробуй в лоб. А я с остальными пока в обход пойду.
— Осторожный ты.
— Может, потому и жив покамест.
Взмахнув плеткой, Тишков развернул коня и помчался к ложбинке, по пути прихватив отделение павловских казаков.
— Остальные — за мной! — Атаман пришпорил Кузю.
Взволнованные казаки, пропустив Атамана вперед, порысили следом.
Выстрелы затихали. Атаман прибавил хода. Петр чувствовал себя немного обеспокоенным. Правильно ли сделал, что не отправил весь отряд на выстрелы. И тут же успокаивал себя. А если те, другие черкесы, пока они там будут ружья сшибать, сбоку зайдут да внезапно гуртом вдарят? Да и не понятно, что там за лес. Может, сплошной бурелом. Укрывшись за ним, можно любую конницу, как куропаток, перещелкать. Кони в заросли не пойдут. Тут выстрелы разгорелись с новой силой. Сражение шло совсем рядом, может быть, шагах в пятистах от отряда за взгорком. Казаки огибали место боя по дуге, Жук намеревался зайти черкесам в спину. Неожиданно лес закончился. Три десятка казаков выехали на малоезжую дорогу, за которой раскинулся огромный луг. А примерно посередине его навстречу им с гиками разгоняли коней, вынимая из ножен сабли, не менее полусотни черкесов. Два отряда разделяло около ста великих саженей. Враги не оставили времени на то, чтобы обдумать ситуацию. Единственное, что мог сделать в этот момент Жук — это кинуть людей во встречный бой.
— Казаки! — Атаман гаркнул во всю силу легких. — По пять, к атаке товьсь!
Постепенно выбирающиеся из-за деревьев казаки быстро растянулись в шеренги примерно по пять бойцов. Атаман, не зная того, интуитивно применил единственно верную в такой ситуации тактику — удар кулаком. Рвани они в атаку цепью, черкесы просто раздавили бы их по одному.
Едва дождавшись только еще намечающегося построения, Атаман выхватил саблю.
— В атаку! Ура! — и послал умного коня одним ударом пяток вперед.
— Ура. а…а! — Подхватили за ним.
Атаман не оглядывался. Краем глаза он видел удерживающийся рядом первый ряд казаков. Враги приблизились мгновенно. Низко пригнувшись к гриве рванувшего галопом коня, он уже выцеливал первое перекошенное азартной яростью лицо. Черкесы были уверены в победе.
Два отряда сшиблись в смертельном сабельном бою. Петр потерял ощущение времени. Только бородатые оскаленные лица, спины под развевающимися бурками, занесенные и тут же опускающиеся сабли. Весь бой разделился на короткие фрагменты. Отбить удар (руку чуть не вывихнуло), прицельный удар по шее, как на учебе по лозине. Без оттяжки — некогда. Ага, попал. Сабля! Увернуться. С развороту по спине проскочившего. Есть удар — значит, еще один. Какой уже по счету? А какая разница. Он видел рассеянным зрением, как бьются по всей поляне казаки. Как тяжело им приходится. Кто-то свалился под ноги коня. В горячке боя Кузя не успел перешагнуть. Кто это был: наш — не наш, не углядеть. Кузя летит дальше, вон трое насели на Юшку, он отбивается, но взмахи слабеют. Так крайний боком, пока его не видит. Есть! Голова отвалилась вместе с частью шеи и плеча. Второй разворачивается. Медленно… не успеешь, дружок. На! С третьим Роденков сам справился и уже несется в самую гущу. Там несколько наших, на них наседают десятка два черкесов. Туда! Оп — па, еще двое. Сами подлезли. А ты зачем? В последний момент Жук успел отразить блеснувшую молнию на самом краю зрения. Ух, еле справился. А теперь вспомним джигитовку. Съехать на бок коня. Над головой мелькнуло острие. Шиш тебе! А пока разворачиваешь коня, я тебя достану. Готов. Опять трое. На меня одного! Да сколько же вас? Один — с краю, вдруг качнулся, и с коня на разные стороны повалились две половинки тела. Николай! Хорош парень! Должок за мной.
— Не зевай, Атаман!
— Это он кому? Неужто мне? Ну, нахал. Хрясь, и второй, потеряв руку, схватился за обрубок локтя. Не боец. «А я добавлю». Привольного уже не видно. «С последним и сам справлюсь. Надо будет потом Николаю чарку поднести». Хруст костей, блики сабель, звон металла о металл, крики боли, стоны, ржание лошадей. Все смешалось в голове Атамана. Ничего этого он не слышал по отдельности, в мозгу плескалось море звуков, перед глазами мелькали лица, и взгляд находил следующую цель. Он — щука в кровавом море. Это его стихия. «Здесь вам меня не взять». В самый разгар битвы, когда, казалось, нельзя ни на секунду остановить тело, погруженное в раж, — особое состояние, когда теряешь все обыкновенные чувства и приобретаешь невесомость и мыслей, и движений — до сознания Атамана донеслось приближающееся «Ура». «Десятка полтора, — автоматически определил он количество глоток, а значит, и сабель. — Наши! Тишков с пластунами, ах, как вовремя». Замыленный кровью взгляд налево — пусто! Направо — снова никого! Вперед. Спины в бурках! Пригибаясь и оглядываясь, черкесы летели к маячившему вдалеке лесу. Спин 20, не больше! Хорошо поработали! Несколько казаков из Курской присоедились к промчавшемуся мимо полутора десятку. «Павловцев-то понять можно — им тоже хочется поучаствовать в сабельной атаке. Может быть, никогда в жизни такой возможности больше не представится. Но нашим-то какого рожна надо? Не навоевались что ли?» Атаман помассировал немеющее плечо, и враз обессилевшей рукой загнал окровавленный клинок в ножны! «Опосля почищу». Казаки, спешившись, собирали трофейное оружие. Ощущение, что он где-то это уже видел, накатило на Атамана. Он помотал головой и медленно сполз с Кузи. «Вот и все, — мелькнула мысль. — Пора домой».
Виктор Иванович замолчал. В зале замерла тишина. Начальник штаба налил в стакан воды и в два глотка выпил. Первым, тяжело хлопая толстыми ладонями, зааплодировал Тихомиров. За ним застучал ладонями помощник Атамана в президиуме. Хлопнули в зале, и вот уже все дружно награждали рассказ Осанова щедрыми аплодисментами. Никита Егорович оглянулся. Молодежь хлопала в ладоши наравне со всеми. Ему показалось, что у молодого Тишкова глаза подозрительно блестят. Впрочем, он мог и ошибиться.
Виктор Иванович подождал, пока шум в зале пойдет на спад, и поднял руку.
— Благодарю, друзья, — хлопки затихли, — не мне эти аплодисменты, но нашим героическим предкам, воевавшим с врагами бок о бок: павловцам и курским. И как в каждой сказке, здесь тоже есть мораль. Если придет, не дай Бог, беда, нам с ней воевать вместе, потому как рядом живем. Хотим мы того или не хотим, а окромя друг дружки, у нас ближайших союзников нет. И если придет враг с того берега, как не раз уже приходил, мы будем вам помогать, а вы нам. И другого не дано. Вот из этого и надо исходить, когда в очередной раз недоброе кто задумает. Я так считаю. — Виктор Иванович неловко поклонился и, по-стариковски шаркая, отправился к своему месту.