Атаульф
Шрифт:
Это гавканье потом по всему селу разносилось, пока Снутрс повсюду ходил, ко всему приглядывался, взором щупал да руками трогал. И на всякое слово, к себе обращенное, хмыкал. Либо задумавшись.
Ильдихо хлопотала — хватил ее за зад и хмыкнул. Богов дедовых рукой огладил — хмыкнул. К хродомерову подворью подошел — аж два раза хмыкнул.
Спросил Ульфа:
— Здесь, что ли, тын ставить предлагаешь?
Ульф кивнул.
Снутрс спросил:
— А что Рагнарис говорил, будто на кургане ставить собираетесь?
— На кургане смысла нет. Место, может, и хорошее, а воды нет.
— Теодобад
И тут навстречу им Хродомер вышел. Не успел поздороваться, как Снутрс уже загавкал ему в лицо:
— Много про твой колодец разного болтают, Хродомер! Слыхали мы в бурге, будто дрищете вы с этой воды уже два десятка лет. Вот, посмотреть пришел на это диво!..
Хродомер лицом потемнел. И спросил:
— Кто это в бурге такое про мой колодец говорит?
— Агигульф, рагнарисов младший, говорил. Да и сам Рагнарис, когда его удар хватил, как раз об этом печалился…
Только рукой махнул Хродомер.
— Рагнарис меня и из хеля достанет, — сказал он.
А Снутрс засмеялся, точно пес залаял.
— Дай мне, что ли, водицы из твоего колодца, — попросил он. — Не задрищу, стало быть — быть по твоему: здесь и будем тын ставить.
— Видано ли, чтобы от задницы старого пердуна такое важное дело зависело — где оборонительный вал ставить? — разворчался Хродомер.
— Ха, ха. Не ворчи, старик, — молвил Снутрс. — Теодобад тоже думает, что твое подворье укреплять надо. «Иди, — так сказал мне вождь, — ступай, Снутрс, к Хродомеру, и испей. Не задрищешь — ставь тын!» Так он сказал.
— Мало ли какие глупости сопляк Теодобад следом за сопляком Агигульфом повторяет, — рассердился вконец Хродомер и палкой на Снутрса затряс.
— Сам посуди, — ничуть не испугался Снутрс, — коли все село у тебя на подворье задрищет, так никаких лопухов не хватит. А кругом враги вас осаждают… потонете ведь в дерьме, Хродомер! Теодобад хоть и сопляк, а до такого додуматься у него ума хватило.
Хродомера чуть удар не хватил.
— Ты зачем сюда явился? — зарычал он. — Меня позорить? Перед кем выставляешься? Перед этим (тут он впервые на Ульфа взор обратил), что из долгов, да плена, да рабства не вылезает?
На это Снутрс сказал так:
— Мне Теодобад велел тын здесь поставить. Вот я и гляжу, подходящее ли у тебя место. Людей он тебе даст, чтобы работу эту сделать. За то десять воинов в дружине кормить будете.
Хродомер поворчал еще немного и в дом к себе пригласил.
И испил воды Снутрс. Весь вечер ходил, усмехаясь. По животу себя гладил. А на дворе у нас дядя Агигульф с друзьями своими из бурга пиво пил и Теодобада славил. Про гусли вспомнилось, про тот поход, когда Агигульф коня себе добыл. Многое вспоминалось в тот вечер… Подошел к ним и Снутрс, поглядел тусклыми своими глазами из-под кустистых бровей, пива испил. И вдруг взревел:
— Ну что, герои? Сидите, ждете — как, задрищет Снутрс или не задрищет?
И ветры испустил силы великой.
— А вот и не задрищешь, — сказал Арнульф, его приемный сын.
— Почему это? — спросил Снутрс, немного обиженный.
— Если б живот разболелся у тебя, — разъяснил Арнульф (он отца своего приемного хорошо знал), — побоялся бы ветры пускать. Штаны бы измазал.
И заржал. И следом за ним и прочие засмеялись.
На свою беду мимо Одвульф шел. Словили дружинники Одвульфа, сперва лаской заманили, пивом угостили — Одвульф, доверчивая душа, и размяк. А как размяк, начали его предлагать в мирные вожди. Давно пора, мол, снова мирных вождей избирать. Отчего, мол, Одвульф тут в селе киснет, у баб портки выпрашивает, когда самое ему место — в бурге, рядом с Теодобадом, мирным вождем сесть?
Одвульф не сразу понял, что смеются над ним. А когда понял, то вдруг вспылил и лишнего наговорил. Не след таким молодцам лишнего говорить, да еще кому? Одвульфу, «Бешеному Волку»! И поняв это, испугался вдруг Одвульф. И спросил дядя Агигульф вкрадчиво — голосом нежнейшим, будто девку на сеновал зовет:
— А не сходишь ли ты, Одвульф, не разыщешь ли племянника моего Гизульфа?
И сказал Одвульф испуганно — точно как девка, которой и на сеновал идти боязно, и отказать герою невозможно:
— А зачем бы мне, Агигульф, племянника твоего искать? Сам бы поискал, коли охота.
— Племянник мой Гизульф мне сейчас очень нужен, — пояснил дядя Агигульф. — А у тебя глаз острый да и воин ты хороший. Куда мне сравниться с тобой. Не сыскать мне, пьяному, мальца по такой-то темени. Опять же, воины вон сердятся, что ты слов обидных им наговорил и уйти захотел. Кто, как не я, остановит их и умилостивит, чтобы не убили тебя?
Дружинники со смеха кисли.
Одвульф еще больше замялся.
Тут его все дружинники уговаривать стали. Только чудно они его уговаривали. Они к Одвульфу и вовсе не обращались, а беседу вели между собой.
Арнульф сказал:
— Не нравятся мне прыщавые рожи. А тебе, Рикимер? Нравятся тебе прыщавые рожи?
А Рикимеру прыщавые рожи тоже не нравились.
А Снутрсу они так очень не нравились.
Снутрс такие рожи вмиг гладкими делать умеет. Он секрет особенный знает. Его кузнец научил.
Тут Одвульф сказал дяде Агигульфу:
— Коли тебе племянник твой так позарез нужен, то выручу уж по родству.
И ушел Одвульф.
А вскоре и Гизульф запыхавшись прибежал: по какой надобе его дружинники зовут? К тому времени и дружинники, и дядя Агигульф уже много пива выпили. И о славных подвигах разговор вели.
Завидев Гизульфа, дядя Агигульф хвалиться начал: вот, мол, какие у меня племянники! Всему их научил! И стравил нас, чтобы мы с Гизульфом боролись.
Мы стали бороться. Мы очень старались и Гизульф меня побил. Дружинники от души смеялись и Гизульфа пивом угостили.
Дядя Агигульф, Гизульфом гордясь, сказал, что как тын в селе поставят, так сразу Гизульфа в бург повезет. Пускай зиму в бурге просидит, в дружине пообвыкнет. Сперва думал дядя Агигульф весной Гизульфа в бург с собой взять, а сейчас вот решил: нет, уже нынче можно его туда везти. И Тарасмунд, отец ихний, ему, Агигульфу, в том препятствовать не будет. Тарасмунд ему, Агигульфу, вообще не указ! У нас в доме как заведено было? (Дядя Агигульф все больше распалялся.) Тарасмунд детей плодит и поле пашет. Он же, Агигульф, воюет и имущество тем приумножает.