Атипичная пневмония
Шрифт:
– Как спалось? – приветствовал Виктора Петровича майор.
– Спасибо. Отлично. Главное, что никто под ухом не стрелял.
Андрей и Михаил сидели во дворе под брезентовым навесом и прихлебывали из большущих кружек горячий, дымящийся кофе.
– Тебе кофе сделать? – поинтересовался сын.
– Давай. И вообще, неплохо было бы позавтракать. Достань консервы из машины. – Колосов-старший прошел под навес и сел на свободный табурет.
– Миша, если что-то надо разогреть, ты поставь на плиту. Она еще долго будет горячей, только открой сначала банки, – подсказал Андрей.
Теперь, при ярком свете белого дня, Колосову наконец-таки удалось рассмотреть его. Он был широкоплеч и высок. «Наверное, где-то под метр девяносто», – подумал Колосов. 35-37 лет, вьющиеся светло-русые волосы коротко острижены. Густые, мохнатые брови того же цвета нависают над светлыми, веселыми глазами. Короткий, вздернутый нос и большой рот, готовый в любую секунду растянуться в приветливой улыбке. Бело-голубая полосатая майка, подчеркивающая все великолепие мощной мускулатуры. На левом плече татуировка – парашют, два самолетика и надпись ВДВ.
– Спасибо за помощь и за ночлег, – искренне поблагодарил Колосов, затягиваясь первой утренней сигаретой, – мы не будем вас долго обременять своим присутствием. Сейчас девочки наши проснутся, и мы поедем. Еще раз – большое спасибо.
– Да брось ты, Петрович, свои интеллигентские штучки, – фамильярно начал майор, – какое, к черту, обременение. Я тут скоро от одиночества волком взвою. Только и занятий, что маршировать от тоски по пустому домине из угла в угол. Подумаешь, великое дело сделал, предложил ночлег хорошим людям.
Дом, который майор назвал доминой, состоял из четырех небольших комнатенок с таким низким потолком, что человек среднего роста, подняв руку, легко дотягивался до него. В центре дома стояла большая печь, вокруг которой располагались комнаты, две из которых были проходными. Пол в доме был сделан почти на уровне земли, так что перед входной дверью не пришлось делать ступенек. Двор перед домом, отгороженный от улицы высоким дощатым забором, был так мал, что кроме колосовского «Форда», расположившегося в нем, там едва-едва нашлось бы место еще для двух таких же микроавтобусов.
– Все равно, даже без штучек, – Колосов улыбнулся, – нам пора ехать. Мы и так сегодня разоспались. Уже двенадцатый час, а нам еще предстоит найти в городе одного человека.
– А где он живет? – поинтересовался Андрей.
– Улица генерала Белова, – ответил за отца Михаил, орудуя вилкой в консервной банке.
– Ну, это недалеко. Хотя здесь все недалеко.
– Угу, – промычал Михаил, проглатывая кусок, – пап, так ехать нельзя. Мы же без запаски остались. Надо залатать снятые колеса, да и радиатор неплохо было бы посмотреть. Я его паял почти в кромешной темноте. А сейчас, я смотрел, не сильно, но подкапывает. А может быть, мы и фары здесь достанем? Андрей, магазин автозапчастей или авторынок есть здесь где-нибудь?
– Есть барахолка. Универсальный рынок называется, – подтвердил майор, – там все, что хочешь, можно найти – от продуктов до железок. Я там до недавнего времени начальником охраны работал. Если есть желание, могу проводить.
– Сделаем так. – Колосов отложил вилку в сторону, закончив есть. – Мы с Андреем пойдем на рынок, попробуем купить фары, а ты останешься здесь и залатаешь колеса. Идет?
– Идет, – нехотя согласился Михаил.
Рынок, действительно, оказался недалеко, минут двадцать ходу. По дороге Колосов убедился, что вчерашнее впечатление от города оказалось несколько ошибочным. На улицах им попадались прохожие, и даже иногда проносились автомобили. Город не вымер окончательно, он просто затаился. Об этом свидетельствовали также огромные, зловонные кучи мусора, скопившиеся во дворах. Зато уж где было полно народу, так это на рынке. Если бы не Андрей, Колосову пришлось бы поплутать в поисках торговцев автозапчастями. Они расположились в самом дальнем углу рынка, затерявшись между рядами с одеждой и хозяйственно-бытовыми товарами. Их и было-то всего человек десять. Колосов обошел каждого, и только последний сумел его обнадежить. Здоровенный, краснорожий мужчина с газетной треуголкой на голове и в майке с надписью «I love NY» попытался зацепить клиентов сразу же, как только Колосов и майор приблизились к его прилавку:
– Чего желаете, уважаемый? Вы не смотрите, вы спрашивайте, спрашивайте. Все равно всего не увидите. У меня еще пять коробов под прилавком лежат. Некуда раскладывать, места на прилавке не хватает.
– У вас фары на «Транзит» есть? – спросил Колосов.
– А какого года «Транзит», позвольте поинтересоваться?
– Старая модель, еще с плоскими фарами. Мне и поворотники тоже нужны, но если их нет, то и Бог с ними. А фары очень нужны.
– Нет, уважаемый, на эту модель вы ничего сейчас не найдете. Хотя… Знаете что, приходите завтра. Есть у меня одна наметка. Попробую для вас что-нибудь сделать. Завтра в это же время. А вообще-то, мы до четырех работаем.
– И сколько это будет мне стоить? – поинтересовался Колосов.
Торговец, хитро прищурившись, засмеялся:
– Не дороже денег, уважаемый. Приходите завтра, обо всем договоримся.
Выйдя за ворота, Колосов и майор некоторое время шли молча, утомленные шумом, толкотней и многолюдством, царящими на рынке. Наконец, чтобы не молчать, Виктор задал вопрос:
– А почему с работы ушел? Место вроде живое, бойкое. Или тебя ушли?
Андрей покрутил головой, почесал в затылке, как будто пытаясь там найти ответ на этот простой вопрос:
– Понимаешь… Тоскливо мне здесь стало. Семьи у меня нет. В молодости не женился, к счастью. Или к несчастью. А теперь семью заводить вроде бы уже и поздно. Скоро 37 стукнет, а у меня за плечами – ни кола ни двора.
– Как это – ни кола ни двора, – искренне изумился Колосов, – а как же дом, в котором мы сегодня спали?
– А это не мой дом. Я сам родом из Сибири. Наша деревенька в ста километрах от Иркутска. У меня там и родители живут. Надоел мне, понимаешь, этот рынок, надоел этот город. Собрался я на родину уезжать, уволился с рынка, а тут эта неразбериха с транспортом началась. Поезда то ходят, то не ходят. В пункт А идут, а в пункт В не идут. Пока я ждал, что положение как-то стабилизируется и я смогу доехать не только до Москвы, но и от Москвы до Иркутска, пассажирское движение прекратилось вовсе. Так я и завис между небом и землей.
– Так чей же все-таки дом? – повторил вопрос Виктор.
– А… Дом… Моего приятеля, бывшего сослуживца. Мы с ним вместе из армии увольнялись. Дом ему от тетки-покойницы по наследству достался. Он сам с семьей в Израиль уехал, а дом, на всякий случай, решил не продавать, пустил меня пожить. Говорит: «Вдруг нас из Израиля выгонят, а дома у меня уже не будет. Так что ты живи пока».
– Как это «выгонят из Израиля»? – удивился Колосов. – Если приняли, то уже, наверное, не выгонят. Но как же его выпустили вот так, сразу после увольнения из армии? А как же секретность, всякие там формы допуска?