Атлант расправил плечи. Книга 1
Шрифт:
Войдя, Реардэн ничего не сказал, но посмотрел на Дэгни так, что его молчание показалось ей куда более теплым приветствием, чем любые слова. На его лице появилось что-то вроде презрительной улыбки, одновременно признававшей и насмехавшейся над его осознанием тех томительных часов нетерпеливого ожидания, которые пережили они оба. Он стоял посреди гостиной и неторопливо осматривался; это была ее квартира, единственное место в городе, которое было причиной его двухлетних мучений, о котором он не смел даже думать, но куда постоянно устремлялись его мысли, место, недоступное для него. Сейчас он вошел с небрежным видом хозяина. Он сел в кресло, вытянув ноги, а Дэгни стояла перед ним, словно ждала разрешения сесть,
— Должен ли я сказать, что ты блистательно проявила себя, построив эту линию? — спросил он.
Дэгни удивленно взглянула на него — он никогда не говорил ей подобных комплиментов. В его голосе сквозила неподдельная искренность, но лицо сохраняло едва уловимое насмешливое выражение; у нее возникло чувство, будто он говорит все это с какой-то непонятной целью.
— Я целый день только и делал, что отвечал на вопросы о тебе, о линии, о металле и о будущем. И еще принимал заказы на металл Реардэна. Они поступают со скоростью тысяча тонн в час. Когда это было, девять месяцев назад? Я не мог получить ни единого заказа. Сегодня мне пришлось отключить телефон, чтобы отделаться от тех, кто хотел поговорить лично со мной о том, как им необходим металл Реардэна. А что делала сегодня ты?
— Не знаю. Пыталась слушать отчеты Эдди, пыталась скрыться от людей, пыталась найти подвижной состав, чтобы вывести на линию Джона Галта побольше поездов, потому что расписание, которое я составила раньше, явно не годится, так мы не справимся даже с заказами, которые поступили лишь за эти три дня.
— Сегодня многие хотели увидеться с тобой, не так ли?
— Да, а что?
— Они отдали бы все на свете, чтобы поговорить с тобой, да?
— Да… наверное.
— Репортеры расспрашивали меня, какая ты. Молодой парень из местной газетенки все повторял, что ты необыкновенная женщина. Он сказал, что побоялся бы разговаривать с тобой, если бы ему предоставилась такая возможность. И он прав. Будущее, о котором все говорят и которого так боятся, будет таким, каким его сделаешь ты, потому что ты обладаешь силой и мужеством, которых никому из них не понять. Это твоя сила открыла перед ними дорогу к богатству, по которой все они теперь ползут, сила идти против всех и не признавать ничьей воли, кроме собственной.
Дэгни поняла, какую цель он преследовал, говоря все это. Она стояла посреди комнаты, выпрямившись и уперев руки в бока. Ее лицо было суровым и непреклонным. Она выслушивала его похвалы так, словно это были обжигающие оскорбления.
— Тебе ведь тоже все время задавали вопросы? — сказал он, наклонившись вперед и пристально глядя ей в глаза. — На тебя смотрели с восхищением, словно ты стоишь на вершине горы, и тебя отделяет от всех огромное расстояние, и люди могут только обнажить перед тобой головы, да?
— Да, — прошептала она.
— Люди смотрели на тебя так, словно знали, что никто не имеет права приблизиться к тебе, заговорить в твоем присутствии или прикоснуться к складке твоего платья. Они ведь смотрели на тебя с уважением, с восторгом?
Реардэн схватил Дэгни за руку, повалил на колени, наклонился и поцеловал ее. Дэгни беззвучно рассмеялась, но глаза ее уже были полузакрыты, окутаны пеленой наслаждения.
Несколько часов спустя, когда, лежа в постели, Реардэн нежно гладил ее тело, он вдруг спросил, склонившись над ней, — и она поняла, что этот вопрос долго мучил его, увидев, как напряглось его лицо, услышав сдавленный стон, вырвавшийся из его груди, поняла, хотя его голос прозвучал тихо и ровно:
— Кто обладал тобой до меня?
Он смотрел на нее так, будто его вопрос обрел зримое воплощение — четкое, со всеми подробностями — и это зрелище было ему омерзительно, но он не хотел отвести взгляд. В его голосе звучали презрение, ненависть,
Она ответила, и ее голос прозвучал ровно и спокойно, но он заметил в ее глазах недобрые огоньки, словно предостерегавшие его, что она все поняла.
— До тебя у меня был всего один мужчина, Хэнк.
— Когда?
— Когда мне было семнадцать.
— И долго это продолжалось?
— Несколько лет.
— Кто он?
Лежа на его руке, Дэгни слегка отстранилась. Он наклонился к ней, лицо его напряглось. Она выдержала его взгляд.
— Этого я тебе не скажу, — ответила она.
— Ты любила его?
— Я не буду отвечать на этот вопрос.
— Тебе нравилось спать с ним?
— Да.
От смеха, искрившегося в ее глазах, ответ прозвучал как звонкая пощечина. Дэгни смеялась, потому что знала: именно такого ответа он боялся и именно такой ответ хотел услышать.
Он заломил ей руки за спину. Дэгни лежала беспомощная, прижавшись к нему грудью; она почувствовала резкую боль в лопатках и услышала злость и удовольствие, прозвучавшие в его хрипловатом голосе:
— Кто он?
Дэгни, не отвечая, смотрела на него. Ее темные глаза излучали какой-то необыкновенный свет, и он заметил, что ее искаженные болью губы сложились в насмешливую улыбку.
Поцеловав ее, он увидел, как эта улыбка исчезла, уступив место выражению покорности и смирения. Он сжимал ее тело так, словно неистовство и отчаяние, с которыми он овладевал ею, могли уничтожить его неведомого соперника, стереть его из ее прошлого, более того, словно благодаря неистовству и отчаянию все, что было связано с ней, даже его соперник, превращалось для него в источник наслаждения. Она прильнула к нему, яростно обхватив его руками, и он понял, что она хотела, чтобы ею овладевали именно так и не иначе.
* * *
Лента конвейера мерно ползла на фоне огненных полосок вечернего неба, поднимая уголь к вершине далекого элеватора; бесчисленное множество маленьких черных бадеек появлялось словно откуда-то из-под земли и по диагонали поднималось вверх через освещенное лучами заходящего солнца небо. Гремя цепями, молодой человек в синей спецовке закреплял станки и оборудование на вагонах-платформах, стоявших на запасных путях шарикоподшипниковой компании Квинна из Коннектикута.
Мистер Моуэн из Объединенной компании по производству стрелок и сигнальных систем стоял рядом с человеком в спецовке. Он остановился, чтобы понаблюдать за ним, возвращаясь домой со своего завода. На нем было легкое пальто, обтягивающее приземистое, с брюшком тело, и котелок, покрывавший голову с седеющими светлыми волосами. В воздухе чувствовалось дыхание приближающихся осенних холодов. Все заводские ворота были широко распахнуты; рабочие вывозили краны и станки. Как будто из тела вынимают все жизненно важные органы и оставляют лишь скелет, подумал мистер Моуэн.
— Еще одна? — спросил Моуэн, указав пальцем на завод, хотя ответ был ему прекрасно известен.
— Что? — отозвался молодой человек, который только сейчас заметил, что Моуэн стоит рядом.
— Еще одна компания переезжает в Колорадо?
— Угу.
— За последние две недели это уже третья компания. Из Коннектикута. А что сейчас творится в Нью-Джерси, на Род-Айленде, в Массачусетсе и по всему Атлантическому побережью… — Молодой человек не обращал на Моуэна никакого внимания и, похоже, не слушал. — И все утекает в Колорадо. Все деньги. — Молодой человек перебросил цепь через что-то покрытое брезентом и начал взбираться вверх. — Людям подобает испытывать хоть какое-нибудь чувство к родному штату, преданность ему… А они бегут. Не понимаю, что происходит с людьми.