Атлантида, унесенная временем
Шрифт:
О Шипке, конечно, мы знали, но… вот о войне того времени, конечно, почти ничего. Разве по картинам художника-баталиста Верещагина.
… Пока мы добирались до вершины, Стоян о событиях вокруг Шипки не распространялся – его «звездный час» будет там, на самой вершине горы! Рассказывал я: о визите в родной дом художника.
Вот это воспоминание.
Георгиевский кавалер Верещагин. Дом стоял у кромки волжской воды в городе металлургов Череповце. Туда осенним днем мы прибыли на теплоходе с шестидневным визитом в ряд старинных городов, среди которых Углич (место
Мы чуть было не опечалились – дом-музей братьев Верещагиных оказался закрытым на осенний профилактический ремонт. Но удалось попасть внутрь дома и уговорить заведующую, милую женщину-энтузиаста, рассказав ей о моем «личном знакомстве» с Верещагиным в глубоком детстве с помощью «Детской энциклопедии», изданной еще в начале века.
В доме были репродукции картин художника – «Апофеоз войны» с пирамидой черепов, а из «болгарской серии» – трагического звучания «На Шипке все спокойно!». В общем, из «гнезда Верещагиных» ушли мы, получив на память о доме-музее буклеты и купив отличного качества альбом.
А почему музей «братьев»? Художниками стали два брата, а где-то за синими далями в то время приютился, еще в древние времена скрываясь от набегов, городок Елабуга. Один из братьев знаменитого художника поселился там и наладил производство вологодского сливочного масла. Начав с России, фирменное масло высшего качества на многие годы завоевало европейский рынок. Об этом свидетельствует тот факт, как рассказывали мне знакомые французы, что под маркой «верещагинское масло» до сих пор можно найти его собрата в их стране.
Не могу я в своем рассказе обойти трагическую гибель художника. Это случилось в военно-морской базе Порт-Артур в первый день Русско-японской войны. В канун ее художник приехал для работы над зарисовками батальных сцен в ожидаемой войне. В богатой острыми событиями истории нашей Отчизны художник был вместе с ее участниками, причем уже в который раз.
Так он делал в годы войны в Туркестане и на болгарской земле… За непосредственное участие в военных действиях в Средней Азии художник-баталист, единственный из всех русских художников того времени, был удостоен почетной награды – офицерского боевого георгиевского креста.
…Без объявления войны японцы напали на русский флот, атаковали торпедами флагманский броненосец. Во время боя с ними он оказался на минном поле, взорвался и затонул в считанные минуты.
В тот трагический день Россия лишилась дух своих великих сыновей, талантливых людей, гордости Земли Русской: в мартовские холодные воды ушли художник Василий Васильевич Верещагин и флотский стратег и кораблестроитель адмирал Степан Осипович Макаров…
…Мы медленно приближались к Шипке. Величие памятника героям Шипки – доблести русских воинов – было не так заметно из-за дальности. Он казался не более спичечного коробка, поставленного на узкий торец. Но с каждым поворотом шоссе памятник вырастал в размерах и вблизи закрывал уже полнеба, нависая каменной громадой над собравшимися у его подножья людьми.
Вид с высоты горы открывался изумительный – дали на десятки километров. На это в первую очередь обратил наше внимание Стоян, естественно, взявший в свои
Это была не размеренная и хорошо заученная речь заштатного экскурсовода. Мы стали свидетелями пылкого рассказа человека, влюбленного в свою родину и ее историю. И мы внимали каждому его слову, жадно поглощая даты, количество войск и славные эпизоды подвигов армии и солдат-одиночек.
Стоян говорил, что благодарная память его сограждан сохранила детали тех зимних дней и ночей. По заснеженному крутому склону русские солдаты под огнем с хорошо укрепленных турками позиций ворвались на вершину и повергли врага в бегство…
Мы перешли к другому барьеру, от которого с высоты горы просматривался еще один знак уважения русскому солдату из истории последней мировой войны. У подножья горы, но с другой стороны, возвышался многометровый светлого камня памятник советским воинам и освободителю, нареченному болгарским народом Алешей.
К нему и был наш следующий путь. Еще во время посещения небольшого музея, размещенного в основании памятника героям Шипки, мы отбратили внимание на фотопортрет женщины с Герогриевским крестом. Тогда что-то нас отвлекло. И вот теперь, спускаясь к памятнику советскому солдату по ступенькам, коих было более ста, мы напомнили об этой фотографии-экспонате.
– Стоян, почему эта дама награждена, и у нее между колен стоит гусарская сабля? – спросил я Стояна.
– Ты обратил внимание на саблю? Но почему гусарская?
– А темляк? Кисточка особая – из мелких «косичек»… Потому и гусарская…
– На этом фото – наша героиня, подобно той, что в фильме «Гусарская баллада». Тогда русские воевали против Наполеона… И та героиня имела реальный прототип… А наша – фрейлина императрицы и еще кавалер боевой награды – офицерского Георгиевского креста, болгарского и румынского орденов, – начал свой рассказ Стоян.
Девица-гусар. Оказывается, ее род фон Штоф ведет свое служение России с Петровских времен. Ее прапра… участвовали во всех войнах России – петровских, с турками, на Кавказе…
Бежать на фронт Александре помог ее брат. И она, прямо из Смольного института благородных девиц, прибыла в действующую армию, где доказала, что может быть кавалеристом: прекрасно ездила в седле, владела саблей, стреляла из ружья…
«Зеленый корнет», она начала воевать, командуя сотней донских казаков. Год провела она в боевых действиях. И когда обман раскрылся, казаки не могли поверить: «Неужели нами командовала баба?!». С войсками она прошла боевой путь от Шипки до Плевны.
А затем – санитарка в госпитале; не получив согласия от империатрицы, вышла замуж за студента-медика, там же, на фронте. Брак с простым человеком стоил ей баронского титула – царский двор ее не принял. Но императрица все же оставила ее при себе – для «диковинки», в звании статс-дамы, возвратив ей титул фрейлины.
Взамен светской жизни ее семья выбрала работу под Саратовом: он – врач, она – фельдшер. У них было шесть детей, но они до революции не дожили.
– В 1925 году Александры-гусара не стало. Ей было 66 лет. В Болгарии, месте ее боевой молодости, Александре Штоф-Соколовой так и не пришлось побывать, – завершил рассказ Стоян.
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
