Шрифт:
Владимир Васильев
NO PAST
(цикл «Ведьмак из Большого Киева»)
Ночь лилась на площадь, густая словно патока. Сразу с нескольких сторон — «дынц-дынц-дынц!» — доносилась музыка. Такое впечатление, что одинаковая. А, возможно, и нет — Геральт не вслушивался в голоса модных нынче медоголосых певичек, кукольно раскрашенных и патологически безмозглых. Спасибо что в такт попадают, да не фальшивят: раньше и такие на сцене встречались. В раннем детстве вирг все уши оттоптал, не иначе.
Площадь была огромна — говорят, самая просторная
Вообще-то здесь, в Харькове, ему нравилось. Особенно сейчас, летом. Нет той одуряющей жары, которая свойственна южным районам Большого Киева — Мариуполю, Каховке, Николаеву, Одессе. Ночь шепчет и обволакивает, хоть на палец наматывай. Если бы не иллюминация — мерцали бы звезды, а так их почти не видно. Большинству киевлян они казались редкими и тусклыми искорками в небе, но Геральт видел звезды лучше остальных живых, причем не только глазами.
Возможно на настроение Геральта влиял и тот факт, что Арзамас-16 испытывал внезапное финансовое благополучие: после одного странного дельца Геральт заработал кредит от какой-то финансовой группы (название сразу же забылось за ненадобностью) и ближайшие несколько лет киевские ведьмаки могли спокойно заниматься настоящей работой, не ввязываясь в сомнительные предприятия и не оглядываясь на размер гонорара. В иные времена Геральт вряд ли стал бы бездельничать в Харькове так долго, давно нанялся бы, благо предложения за последние дни поступали. Но глянулись они Геральту дурно пахнущими и грязноватыми. Один заказчик-орк явно был наркоманом, ведьмак моментально унюхал аптеку, даже опознал по запаху препарат, которым орк травился. Второе приглашение подразумевало скорее стычку с живыми, чем с опасными механизмами, а в такие дела ведьмаки и в тугую годину старались не ввязываться.
Но времена, слава жизни, стояли вовсе не тугие, поэтому скользкие предложения Геральт с чистым сердцем отклонял. Никуда настоящий заказ от него не уйдет, следует просто ждать.
И он ждал. Третью неделю.
Далеко заполночь ведьмаку надоело гулять по бескрайней, уставленной десятками и сотнями палаток-наливаек площади. Толпа заметно поредела, многие переместились в близлежащий парк, даже музыка кое-где поутихла.
«Хорошо, что у меня номер окнами не на площадь, а во двор, — подумал Геральт довольно. — А то и просыпаться пришлось бы под «дынц-дынц-дынц».
Обогнув последний перед гостиницей ряд палаток, Геральт неспешно направился к одному из входов. Он не захотел блуждать внутри здания, большого и, как водится, обладающего достаточно запутанной системой коридоров, галерей, лестниц и переходов. Пошел ко входу непосредственно в свой корпус. Для этого пришлось свернуть в арку, которая в это время суток утопала в густой тени.
Не обладающий ночным зрением живой тут, безусловно, ослеп бы на какое-то время.
Но только не ведьмак.
В арке его поджидали четверо.
Геральт остановился; двое преградили путь, третий и четвертый возникли за спиной, отрезая дорогу к бегству.
Впрочем, бежать Геральт и не подумал. Он остановился, полуобернулся, так чтобы держать в восприятии всех четверых, и замер.
— Коллега, — негромко сказал один из четверки. — Нам позарез нужны тридцать гривен.
Кажется, это был человек. И трое других, вроде бы, тоже люди. В темноте они видели хуже Геральта и хуже орков, это понять было несложно по широко открытым глазам и еле заметным неуверенным движениям головы — просто они поджидали в этой арке довольно давно и с грехом пополам успели привыкнуть к темноте.
Геральт медленно сунул руку в карман куртки, вынул три десятки, на ощупь отделив их от других купюр, и протянул говорившему. Молча.
Тот взял деньги — рука незнакомца чуть-чуть промахнулась мимо бумажек, но едва коснувшись их сгибом пальцев, незнакомец вывернул ладонь и сграбастал добычу в кулак.
Возникла заминка. Похоже, четверка не ожидала, что им отдадут деньги вот так, просто и безропотно. Геральт чуть ли не физически чувствовал, как в крови их бурлит адреналин.
Грабители пришли сюда настроенными на драку или стрельбу. Без сомнений. Тридцать гривен были просто предлогом, зацепкой. А Геральт драться не стал и тем самым спутал нападавшим карты.
Неизвестно чем бы это все закончилось, но тут с улицы неожиданно свернул автомобиль, разогнал аспидную тьму галогенной моросью фар, замедлился и полез в арку, будто крыса в нору. То ли арка была узкой, то ли автомобиль чересчур широким — он едва не задевал за стены растопыренными зеркалами. Бибикнул, а секунду спустя поршнем вытеснил Геральта вместе с четверкой грабителей во внутренний дворик гостиницы.
Вход в корпус сиял метрах в десяти, да и во дворике было не в пример светлее, нежели в арке. Геральт успел вовремя сузить зрачки, а вот нападавших галогенки явно ослепили. Поэтому, не теряя времени попусту, ведьмак бесшумно переместился к крыльцу, уже в дверях оглянулся и в следующий миг оказался в вестибюле. Как он и ожидал, бандиты следом сунуться не решились.
Поднявшись в номер, Геральт проверил окна и замки на двери — вроде бы никто к ним не прикасался. О вещах и говорить нечего, на случай воришек у любого ведьмака имелись весьма неприятные секреты.
— Козлы, — пробурчал Геральт в пространство, заперся и побрел в ванну отмокать.
Примерно через полчаса, уже засыпая на свежих простынях, он подумал, что продолжение ночного приключения вряд ли заставит долго ждать.
И не обманулся. Правда, Геральта не разбудил ни стук в дверь, ни ранний телефонный звонок — ведьмак проснулся сам, ближе к полудню. В окно заглядывало голубейшее небо и слышалось отдаленное «дынц-дынц-дынц» на площади. Над Харьковом полыхал очередной летний день.
Визитную карточку, подсунутую под дверь, Геральт заметил сразу, едва вышел в тесную прихожую. Светлый прямоугольничек отчетливо выделялся на фоне грязно-коричневого паркета.
Осторожно присев, Геральт вслушался. За дверью определенно никого не было — чье-либо присутствие ведьмак определил бы без труда. Карточку подсунули давно, наверное утром.
Геральт протянул руку, взял визитку и поднес к глазам.
«Гис Гиларди», — прочел он.
Помимо имени на визитке имелся только номер телефона, судя по префиксу — мобильного. А на обороте размашистым почерком уверенного в себе живого было выведено: