Атлантида
Шрифт:
— Услуга, о которой я прошу, заключается вот в чем: вы должны в деталях проконсультировать меня и моего техника охранных систем касательно методов и приемов, позволивших вам дойти до третьего этажа. Каждый шаг, подробно и полно.
— Это все?
— Нет. Вы должны молчать о методе двух похожих ловушек в одной охранной системе. Лучше было бы вообще забыть, но я понимаю, что бессмысленно просить невозможное. Если кто-нибудь когда-нибудь заберется в мой смартхаус — я выну наш контракт из-под сукна и тогда вам конец как ведьмаку.
— Кто-нибудь
— В этом случае я вас не трону, — пообещал Гиларди. — Но будьте уверены: я распознаю ваш почерк тотчас же. Может быть я не самый лучший ученик, но и не из худших, как вы могли убедиться.
— Еще требования будут?
— Ну, — протянул Гиларди. — Я надеюсь на дальнейшие консультации… Хотя бы время от времени.
— Нет, — отрезал ведьмак. — О регулярных консультациях и не мечтайте.
— А по первым двум пунктам?
— По первым двум пунктам — да, я согласен. Я готов рассказать каким образом преодолел первые эшелоны защиты и обещаю не лезть в ваш смартхаус, а также хранить в секрете вышеупомянутый метод. В том смысле, что никому не рассказывать о нем. Беречься от него, как легко догадаться, отныне я буду в полной мере. Но — молча.
— Что ж, по рукам! На всякий случай сообщаю, что разговор наш зафиксирован и отныне имеет юридическую силу. Запись, разумеется, я буду хранить под сукном рядом с контрактом и огласке предавать не собираюсь.
— Вы умный живой, господин Гиларди, — сказал Геральт чуточку зловеще. — Очень умный. Вы даже можете себе позволить немного поиграть с загнанным в угол ведьмаком. Но упаси вас жизнь пытаться играть с Арзамасом-шестнадцать. Примите этот совет бесплатно, сверх нашего устного договора. Рекомендую. И, сделайте одолжение, покажите, где тут удобства. А то уже хочется.
— Шоб! — позвал квартерон. — Минутку, Геральт. Шоб вас проводит. Вы уж не пришибите его по дороге, ладно? Он далеко не светоч духа, но мне он, увы, нужен. Даже если будет задираться и язвить. Не обращайте на него внимания и все.
— Не пришибу, — пообещал Геральт, вставая.
На этот раз Ламберт приехал один, без Койона. И не на джипе, а на древнем мотороллере, который по идее должен был развалиться лет двадцать назад, однако никак не желал этого делать и как мог продолжал бегать по дорогам Большого Киева.
Ламберт не был хмур. Зато Геральт напоминал грозовую тучу. Невидимые молнии, казалось, готовы были появиться над его головой в любую секунду.
— Привет, Геральт, — поздоровался Ламберт и заглушил мотороллер. Тот всхлипнул и умолк, как показалось бы любому — с облегчением.
— Я провалился, — сообщил Геральт мрачно. Глядел он куда-то в сторону.
— Я знаю.
— Весемир тоже знает?
— Конечно. Наверное, Койон еще в курсе. Может быть, Эскель, хотя Эскель вряд ли, он на деле в Тернополе.
— Клиент отказался принять контрактные деньги и неустойку…
— Я все знаю, Геральт, — сказал Ламберт мягко,
Геральт медленно повернул голову, наконец-то встретившись со взглядом Ламберта.
— То есть… Меня что — вели?
— Не вели. Но о сути задания — знали. Весемир сказал, что полезть в смартхаус дерзнешь только ты. Никто из наших не взялся за дело Гиларди, а поглядеть на результаты много кому хотелось. Понятно, что, единственным из круга, кто оставался в неведении, был ты. Так что не раскисай, вскоре теоретики с Выставки возьмут в разработку много нового.
Геральт невесело усмехнулся:
— Так-так… А ты тоже отказал бы Гиларди? Ламберт пожал плечами:
— Наверное… Даже наверняка. И Койон, скорее всего отказал бы. Эскель, вот, отказал. И Зигурд. Пожалуй, Весемир в молодости мог в такой ситуации рискнуть. Не знаю…
Геральт отвернулся и поглядел вдоль проспекта, на ряды серых пятнадцатиэтажек, подпирающих летнее небо.
— Да не раскисай ты, — Ламберт усмехнулся. — Я понимаю, это немного обидно, узнать, что тебя использовали. Но ведь для дела же, не просто так! Судьба у нас такая, городу служить.
— Ты не задумывался, Ламберт? — сказал Геральт, по-прежнему глядя в сторону. — Когда из нас сделали ведьмаков, у нас отобрали будущее. А когда мы стали хорошими ведьмаками, у нас стали по крупице отбирать настоящее и прошлое. Особенно прошлое. В наших комнатах в Арзамасе надо было несмываемой краской написать на стенах «no future», а когда мы сдохнем в поединке с каким-нибудь спятившим механизмом — вместо эпитафий высечь в камне «no past» напротив каждого имени.
Он ненадолго умолк, провожая глазами темно-зеленый «Ингул», целеустремленно спешащий куда-то на северо-запад, в сторону Сум и Прилук.
— Еще вчера мы верили, что просто храним город, — продолжал Геральт. — А теперь все чаще и чаще замечаем, что служим интересам какого-то невидимого и почти всемогущего дяди. Мы — никто, мы — песчинки, винтики в огромном и равнодушном механизме.
— По-моему, ты хандришь, — осторожно предположил Ламберт. — Да и будущее у нас никто не отбирал. Нам просто дали особое будущее, не такое, как простым живым.
Геральт глубоко вздохнул.
— Видимо, хандрю. Ладно, не тревожься. Я не стану заламывать руки и резать вены. Использовали… что ж, утрусь и пойду дальше. Но я это запомню, Ламберт. Непременно запомню.
— Слушай, дружище, — с ехидцей заметил Ламберт. — Я понимаю твой гнев, я даже уловил эдакую обтекаемую угрозу в этом твоем «непременно запомню». Имеешь право помнить, никто не возражает. Только когда кто-нибудь из нас окажется на месте Весемира и вынужден будет поступать так же как Весемир — что он подумает тогда? С какими чувствами мы вспомним сегодняшний день через много лет, когда станем мудрее и прозорливее? Может быть, мы рассмеемся и скажем: «Эх, молодые были, глупые!», а? Я бы на твоем месте не спешил делать выводы.